Марьяжник - Евгений Сухов

– А когда князь тебя за водкой посылал, ты пешком отправился или на санях поехал?

– Знамо дело, пешком, – ответил Прохор. – Как бы я на санях-то, барин? Никак. На них ведь одёжа их сиятельства лежала. Я ведь давеча говорил вам.

– Ну да, ну да, – мрачно буркнул себе под нос Михайлов.

Данное обстоятельство с санями также упрощало задачу предполагаемого убийства. Однако делиться своими мыслями с Прохором Михайлов не стал.

* * *

Головацкий взял со стола газету, расправил ее, но уже через секунду скомкал и бросил на прежнее место. Коротко взглянул на часы. Половина первого. А от человека с родимым пятном по-прежнему не было никаких известий. Это настораживало Матвея Евграфовича. Либо человек с родимым пятном отказался от затеи помогать профессору, либо он решил сам расправиться с убийцей, одержимый своими политическими идеями и взглядами. В конце концов, если последнее предположение верно, он и сам мог быть уже мертв. В схватке этих двух людей Головацкий без малейших сомнений поставил бы на профессионального убийцу…

Время тянулось бесконечно долго. Больше всего на свете Матвей Евграфович ненавидел ожидание.

– Ты даже не притронулся к кофею, – подала голос с противоположного конца стола Ульяна Дмитриевна. – Он уже, наверное, остыл.

Головацкий ровным счетом никак не отреагировал на слова супруги. Вместо этого он пристально посмотрел на нее своим единственным глазом и спросил:

– Скажи-ка, душа моя. Ты ведь часто бываешь у Дроздовых. Верно?

Ульяна Дмитриевна удивленно вскинула брови:

– Случается. Мы весьма дружны с Ольгой Степановной. Ты же знаешь. Вместе воспитывались в пансионе, вместе…

– Да-да, – нетерпеливо перебил супругу Матвей Евграфович. – Я все это отлично помню. Меня интересует другое. До меня доходили некоторые слухи. Относительно той же Ольги Степановны.

– Какие слухи?

– Говорят, вроде бы она и все их семейство придерживаются вольнодумства. Или как это сейчас модно выражаться… свободных политических взглядов, что ли?

Головацкий уже не смотрел на жену. Взяв в руки чашку остывшего кофе, он бессмысленно крутил ее вокруг оси против часовой стрелки. Ульяна Дмитриевна, как завороженная, наблюдала за этими его действиями. Состояние Матвея Евграфовича и, главное, его вопросы заметно удивили и обеспокоили супругу.

– Да, до меня тоже доходили такие слухи, – призналась Ульяна Дмитриевна. – Но я предпочла не обращать на них внимания. Все это только досужие разговоры, Матвей.

– То есть ты хочешь сказать, дорогая, что в твоем присутствии ни Ольга Степановна, ни кто-либо другой из ее дома не затрагивали никаких политических тем в разговоре.

Ульяна Дмитриевна категорично покачала головой:

– При мне никто никогда не высказывался на этот счет.

– Понятно, понятно, – протянул Головацкий. Он все еще крутил в руках чашку, но пить, похоже, из нее не собирался. Черный дог профессора, вопреки своему обыкновению, расположился не у хозяйских ног, а поперек порога гостиной. Пес, как и жена Матвея Евграфовича, с интересом наблюдал за машинальными действиями Головацкого. – Да-с… А не могли бы вы сделать мне одолжение, душенька Ульяна Дмитриевна?

Матвей Евграфович редко обращался к жене на «вы» и по имени и отчеству. Это свидетельствовало о крайней степени его задумчивости. Подобное уже случалось прежде. Ульяна Дмитриевна отодвинула от себя блюдце. Ее рука слегка дрогнула, но Головацкий этого не заметил.

– Ну, разумеется, – сдержанно ответила она. – Что за одолжение?

– Съездите сегодня к Дроздовым и попытайтесь вызвать Ольгу Степановну на откровенный разговор.

– Ольга Степановна нездорова, – напомнила Ульяна Дмитриевна. – Я ведь давеча тебе говорила, Матвей.

– Все равно. – Головацкий наконец оставил чашку в покое. Стул жалостливо скрипнул под его грузной фигурой, когда профессор тяжело откинулся на высокую резную спинку. – Я не могу ждать, Ульяна Дмитриевна. Мне нужна определенная информация. И чем скорее, тем лучше. Вы меня понимаете?

– Какая информация?

– Меня интересует политический настрой Петербурга. Что представляют сейчас из себя антиправительственные кружки? Какой из них является наиболее опасным для царской охранки?

Ульяна Дмитриевна сделалась еще бледнее прежнего.

– Ты расследуешь дело, связанное с политикой, Матвей?

– В некотором роде да. Так ты сможешь сделать для меня то, о чем я тебя прошу?

– Я попытаюсь, Матвей. Но мне не совсем нравится…

Что именно не совсем нравилось Ульяне Дмитриевне, осталось для Головацкого неизвестным. Появившаяся в гостиной Глафира Карловна доложила профессору о приходе посетителя. Матвей Евграфович встрепенулся.

– Тот самый человек? – он быстро поднялся из-за стола.

– Нет, Матвей Евграфович, это господин Буйчилов.

– А-а! – по лицу Головацкого скользнуло разочарование. – Просите его подняться ко мне в кабинет, Глафира Карловна. Я сейчас там буду…

Когда Матвей Евграфович вошел в свои личные апартаменты на втором этаже, Буйчилов уже сидел на диване слева от профессорского стола. По выражению лица визитера Головацкий сразу понял, что и на этот раз начальник Третьего отделения пожаловал не с утешительными новостями. Матвей Евграфович даже осмелился сам предположить, что привело к нему Буйчилова.

– Очередной несчастный случай, Кондратий Ксенофонтович?

Буйчилов поднял на него глаза и горько усмехнулся. На лбу начальника Третьего отделения появились две морщинки, которых не было прежде. Да и сам Буйчилов как-то весь осунулся, сдал…

– Не совсем так, Матвей Евграфович, – уныло бросил он, встал и пошел навстречу Головацкому, протягивая руку в знак приветствия. Профессор вынужден был ответить на предложенное рукопожатие. – На этот раз все гораздо серьезнее. Убийство, Матвей Евграфович, убийство!

– И кто убит?

Головацкий опустился в кресло.

– Профессор Шевельков. Назар Илларионович.

– Вот как! – невольно вырвалось у Матвея Евграфовича.

Нельзя сказать, что он не ожидал подобного поворота событий. Скорее наоборот. Но то, что убийство Шевелькова произошло так скоро, в некоторой степени стало для Головацкого сюрпризом. К тому же с первых слов Буйчилова выходило, что в данном случае речь идет именно об убийстве. Преступник не стал маскировать свои действия. Он уже действовал открыто и не таясь.

– Да, – начальник Третьего отделения нервно потеребил ус. – Профессора нашли на его же собственной квартире. Два часа назад. Я собирался информировать вас раньше, Матвей Евграфович, но меня задержали некоторые неотложные дела…

– Как был убит профессор Шевельков? – перебил собеседника Головацкий.