Короли не плачут - Николай Назаров

— Я люблю тебя и потому хочу, чтобы ты была счастлива. Мы не можем быть вместе. Твой отец никогда не согласится на наш брак. Если бы у нас была хоть малейшая надежда… Но её нет. Между нами пропасть, и нам эту пропасть никогда не преодолеть. Мы должны расстаться. Так будет лучше. Лучше для тебя.

Вирта облегченно вздохнула, её руки взлетели к плечам любимого, разворачивая его лицом к лицу.

— Юр, ты дурак, — ласково сказала девушка. Её голос странным образом изменился: он обрёл силу и уверенность, в нём появились низкие горловые нотки и даже какая-то игривость взрослой женщины, знающей что-то, недоступное собеседнику. — Её величество права — вы мужчины сначала придумываете всякие глупости, а потом мучаете ими нас — бедных женщин. — Она не выдержала и рассмеялась. — Поверь мне, всё будет хорошо!

Лис непонимающе посмотрел на неё:

— Ты смеёшься?!

У него был такой удивлённый вид, что Вирта развеселилась ещё больше.

— Дурак, ты Юр! — повторила она, игриво потрепав любимого по волосам. — Ты мой самый милый дурак на свете!

— Подожди, — он упрямо мотнул головой и снова взял её за руку, — подожди, Вирта, твой отец, он что, согласился? Эрр Лэктон согласен на наш брак?! Этого не может быть! А как же закон Грава IV?

— Тсс… — девушка приложила палец к его губам. — Я же сказала тебе: всё будет хорошо. Скоро ты обо всём узнаешь.

Она прильнула к его плечу, решив до поры до времени не рассказывать ему о той маленькой лазейке в законе, которую обнаружила королева.

— И никогда, слышишь, никогда больше не говори таких слов! Мы всегда будем вместе. Всегда! До самой смерти, — прошептала она…

Вирта снова улыбнулась, вспомнив этот разговор и вдруг, побледнев, охнула и осела на землю. Острая нестерпимая боль пронзила её сердце, словно в него вогнали раскалённую иглу. «Юр!!» — полыхнула мысль.

— Вирта, что с тобой?! — испуганно вскрикнула Ирэн, бросившись к ней.

— Ничего, — слабым голосом произнесла воспитательница. — Успокойся, я просто оступилась.

Она подняла вверх правую руку, сигнализируя невидимым провожатым о том, что у них всё в порядке, и поднялась на ноги. «Скорей бы добраться до охотничьего замка. Скорей бы, — думала она, — а там к королеве! Просить её, умолять, чтобы отпустила в столицу. Она поймёт, она знает, что такое любящее сердце, и знает, что оно никогда не обманывает. Только бы не самое страшное! Молю тебя, Шаур, только бы не…»

День третий.

пять часов после Полуночной службы.

Вейдж свернул на главную аллею парка, и сразу увидел бежавшего ему навстречу посыльного.

— Второй лис Редж, служба наблюдения за Салийским Посольством, со срочным донесением от первого лиса Докса, — представился посыльный, затормозив в двух шагах.

— Поехали! Доложишь по пути, в карете, — не останавливаясь, приказал Вейдж.

Карета уже стояла перед главными воротами. Как только она сорвалась с места, посыльный начал докладывать:

— В середине 5-го часа из посольства вышел фельдъегерь в сопровождении трёх морских офицеров. Через несколько минут один из них бегом вернулся в посольство, ещё через несколько — во всех окнах зажёгся свет, и из здания выбежали двенадцать вооружённых охранников. Вслед за ними выехали карета и две крытые повозки в сопровождении полувзвода охраны в тяжёлой броне. Первый лис Докс послал за ними хвост, тот довёл их до улицы Вязов, где салийцы выставили оцепление вокруг одного из домов. Скрытно проникнуть в дом было невозможно, но через окна и двери удалось разглядеть трупы в прихожей, холле и в одной из комнат — не менее восьми. Старший лис Докс принял решение вызвать на место патруль городской стражи и послать за вами, господин тёмный лис.

— Молодец, чётко излагаешь. — Вейдж с некоторым удивлением для себя обнаружил, что он совершенно спокоен. Что ж, у него и в самом деле не было иного выхода, как принять предложенные оборотнем правила игры. Лис прекрасно понимал, что Винс посвятил его лишь в малую часть своего плана, и молил Шаура о том, чтобы тот укрепил его духом и дал силы разобраться в остальном…

Карета ещё только приближалась к злополучному дому, а Вейдж уже почувствовал напряжённость обстановки, которая, казалось, пропитала всё вокруг — даже воздух. Когда карета остановилась у дома, лису открылась картина противостояния, грозящего взорваться в любое мгновение: у входа в дом стояла шеренга тяжело вооружённых салийцев из охраны посольства, а напротив них, лицом к лицу — семеро патрульных из городской стражи. Арбалеты тех и других были взведены, захваты мечей в ножнах ослаблены, сами ножны передвинуты на перевязях в положение «изготовиться к бою», глаза солдат только что не слезились от напряжения — так внимательно они фиксировали каждое возможное движение противника.

К Вейджу подбежал офицер с бляхой квартального на груди:

— Господин тёмный лис, докладывает квартальный офицер Юс! Дом захвачен вооружёнными салийцами. Они отказываются пропустить нас внутрь! Какие будут указания?

— Для начала — пусть твои люди сделают шесть шагов назад. Только медленно, спокойно и не оборачиваясь, — приказал Вейдж.

Повинуясь команде квартального, стражники отступили от дома, и тёмный лис подошёл к входной двери. Безошибочно выделив среди салийцев старшего, он спросил:

— Кто из вас говорит по-грайворски?

Эту фразу на салийском Вейдж помнил ещё со времён войны с Аурией: среди захваченных в плен частенько попадались салийские добровольцы, хоть и считалось, что официально империя в той войне сохраняла нейтралитет.

— Подождите! — на ломаном грайворском ответил офицер, пролаял что-то своим солдатам и скрылся в дверях.

Через минуту в дверном проёме появился салиец:

— Я — переводчик посольства Салийской Империи в Грайворе. Кто вы и что вам нужно?

— Вейдж, тёмный лис при дворе короля Грава XIII, — церемонно кивнул лис. — Что здесь происходит и на каком основании вооружённые солдаты Салийской империи захватили здание на территории Грайворского королевства?

Переводчик обернулся, обменялся парой фраз с кем-то из находившихся внутри дома, после чего сделал шаг в сторону и предложил Вейджу войти в дом.

Как бы ни был лис подготовлен разговором с оборотнем, но то, что он увидел внутри, повергло в кратковременный шок даже его: такого жестокого побоища он не видел со времён захвата Астура и отдания его «на поток и разграбление» степнякам-наёмникам. В холле вповалку лежали тела, в воздухе стоял чуть сладковатый запах крови, которая пропитала покрывавшие пол ковры настолько, что они местами чавкали под ногами салийцев, деловито сновавших из угла в угол с какими-то папками, ларцами и бумажными свитками. А ещё, в воздухе стоял тошнотворный запах содержимого кишечников — у нескольких трупов были распороты животы.