Жажда II - Макс Вальтер

Я верил, что к тому моменту я что-нибудь придумаю, однако кроме самоубийственных планов операции, в голову ничего хорошего не приходило. Даже если мы попытаемся ворваться в толпу на танке, вряд ли это поможет — при такой плотности врага нас просто на части разберут, притом вручную. Снайперское прикрытие тоже ничего не даст, а поливать серебром всю толпу из КПВТ… Такое может привести к гибели цели. Да и свалить он успеет при любом более или менее нормальном шухере. Действовать нужно тонко, но как этого добиться?

Сборы много времени не заняли — что нам, только рюкзаки на плечи повесить, да оружие на шею. Даже Утилизатор был готов к выходу буквально за пару минут. Мы дольше завтракали и план обсуждали. Ха́на вновь спустили на верёвке, где его принял хозяин, затем пошёл Утилизатор, ФЕТ и замыкающим я. Уже стоя на кабине лифта, отдохнули, дождались, пока здоровяк успокоится и приведёт нервы в порядок. Ну а дальше на выход, при этом не только из здания, но и из столицы.

На поиск подходящей машины ушло не меньше двух часов, и теперь мы впятером мчались на стареньком «Ниссан Х-Трейл» середины нулевых. Видимо, хозяин машины часто передвигался по бездорожью, а может, ему было просто лень постоянно переобуваться. Резина хоть и всесезонная, весьма потрёпана, но дорогу вроде держала, несмотря на то, что в ночь опустился мороз и вчерашний мокрый снег превратился в сплошной лёд.

ФЕТ сосредоточенно вёл машину, я сидел на пассажирском, на заднем диване разместились Грог и Утилизатор, ну и, само собой, Хан. В отличие от Дозы, наш новый знакомый пса не боялся, даже спокойно поглаживал его по холке. А тот лежал себе посередине, вывалив язык и прищурив глаза, казалось, будто он улыбается.

По большому счёту ехали молча, лишь изредка обменивались дежурными, ничего не значащими фразами. Ещё вчерашний псих, который немало забавлял нас странным поведением, сейчас напоминал «Унылое говно», более точного названия просто не придумать. Уж не знаю, насколько ещё хватит его нормальности, хотя, в целом, нам его помощь больше не нужна. Он назвал адрес, куда стянул всю взрывчатку, что смог найти и подробно описал каким образом попасть в это место.

Ни у кого из нас даже мысли не возникло оставить его там. Грог ещё при знакомстве высказал своё мнение о генерале, что бросил людей, которые не влезли в вертолёт. У меня так вообще было в планах переправить Утилизатора на нашу базу, на лайнер. И нет, вовсе не из добрых побуждений, как могло показаться. Этот парень кладезь информации, если ему подправить здоровье и как следует допросить, при этом задавая правильные вопросы, он наверняка сможет рассказать очень много полезного о поведении злых. Да и о методах выживания в са́мом пекле, наверняка, тоже поведает. Так что все мои побуждения, по поводу помощи, строились исключительно на шкурных интересах.

Да, временами я веду себя как нормальный человек, но внутри давно поселился кусок льда. И он не тает, напротив, с каждым днём замораживает всё больше человеческих чувств. Грог во многом прав, касаемо моих решений. Мне на самом деле плевать на него и ФЕТа, и ради достижения целей я без зазрения совести пожертвую ими обоими. И самое поганое, что я это понимаю, осознаю, но страшно другое: мне плевать. Я не испытываю сожалений, угрызений, зато постоянно ощущаю злость и ярость. Там, в подвале, во время схватки я жил, убивал тварей и чувствовал себя прекрасно. Скользкая кровь на рукоятке ножа, хруст костей от ударов ФЕТа, хищное рычание Хана — вот что наполняло меня покоем.

Тысячу раз я копался в себе, в попытке понять: когда я сломался, когда в душе зародился первый ледяной осколок? Часто эти мысли заводили меня к Марине, но сейчас, спустя годы, я понял: тот случай показал мне отдушину, выход, если угодно. А сволочью я стал ещё при нормальной жизни.

* * *

— Я так понимаю, что вся эта затея сугубо добровольная и совершенно бесплатная? — выкрикнул вопрос один из присутствующих на площади.

— Да, хотелось бы видеть в отряде замотивированных людей, — спокойно ответил я в микрофон, а динамики донесли мой голос до каждого. — А что касаемо оплаты, так вам она не понадобится, когда к стенам подойдёт армия уродов.

— Тогда шли бы вы на хуй! — вернулось обратно. — Я не собираюсь рисковать головой бесплатно. А что касаемо выродков, как придут, так и уйдут, нам не вперво́й отбивать их атаки.

Народ сразу загомонил. Я молчал, стиснув зубы, чтобы окончательно всё не испортить. Меня всю жизнь удивлял один странный момент: вот поговори я с каждым по отдельности, все, как один, будут готовы переть грудью на амбразуры, но в толпе почему-то враз превращаются в тупое стадо.

— Да вы что, мужики?! — вдруг над толпой прогремел сочный, плотный голос. — Ведёте себя, как тру́сы!

И гомон тут же усилился, принялся набирать обороты, того и гляди драка вспыхнет, а оно нам не надо. Видимо, всё же придётся вмешиваться, вот только оратор из меня никакой. Прежде чем выйти на помост, я граммов двести самогона для храбрости бахнул. Уж лучше снова в подвал к уродам, чем вот так, на суд народа речи толкать. Никогда не любил выступать, даже в школе, когда к доске вызывали, предпочитал получить двойку, несмотря на то, что прекрасно знал предмет.

— В общем, так, — тихо произнёс я в микрофон, пытаясь сдержать нарастающий внутри гнев, и это отчего-то подействовало гораздо лучше, чем нервные крики и маты. — Мне насрать, если ваш город сравняют с землёй, мне и на вас всех насрать. Но после того как злые раздавят вас, они пойдут дальше. Если не задержать их прямо сейчас, человечество полностью прекратит своё существование. Вы все и ваши дети в том числе, будете жить как стадо в загонах. Но поверьте, рано или поздно они решат вопрос с пропитанием и тогда окончательно сотрут нас с лица Земли. Если вас это устраивает, тогда идите вы все нахер, пусть ваша смерть станет как можно более мучительна. Добровольцев жду в комендатуре.

После этого я спустился с наспех сколоченной сцены и направился в администрацию. Внутри всё кипело от злости, очень хотелось сломать кому-нибудь челюсть, но я старался сдерживаться.

— Ну как прошло? — с кривой ухмылкой встретил меня Грог.

— Да пошли они нахуй! Ублюдки! — прорычал я.

— Понял, видимо, не очень.

— Есть курить?