Спасти СССР! "Попаданец" в пенсне - Валерий Белоусов

— В «тоталитарном СССР» русского человека не резали только за то, что он русский…

— Это да… и еврея — только за то, что он еврей. Это при Брежневе стали ваших маленько прессовать…

— Согласен. По сравнению с нынешней Россией сталинский СССР — это царство свободы.

— Зато у нас теперь несколько партий, да и в журналах столько много интересного печатают.

— Согласен, читать нынче интересней, чем жить… Барышня, барышня, постойте! — встревоженно вскрикнул старичок.

Пошатываясь, роняя на ухоженный красноватый песок тяжёлые черные капли, стекающие по шее и предплечью, мимо лавочки брела давешняя секретарша…

— Звери, звери… Иван Петрович, помогите мне… давайте её усадим, вот так!

— Исаак Моисеевич, вы меня просто поражаете — откуда у вас в карманах и бинт, и перекись водорода? Вы что, их всегда с собой носите?

— Так ведь революция, Иван Петрович! А на Руси революция — это когда нет милиционера, а потому надо обязательно бить жидов… глупые люди. Сначала они бьют жидов, а потом велосипедистов…

— А велосипедистов-то за что?!!

Иначе же — «Арбатский военный округ».

Офицеры которого ходят на службу не в сапогах, а в ботиночках…

До революции здесь размещалось Александровское юнкерское училище, в здании, что выходит на Гоголевский бульвар.

В октябре 1917 года александровские юнкера были одни из тех немногих, кто сказал свое «нет» революционной матросне… почитай, что все они, расстрелянные, заколотые штыками, забитые прикладами, были закопаны у церкви Всех Святых, что на Петроградском шоссе…

Некоторые, тяжело раненные, были закопаны заживо.

Теперь обитатели этого здания — численность которых молоденькая черножопая Кондолиза Райc, посчитав окна, определила в восемь тысяч голов, в события предпочитали не вмешиваться… ожидали команды.

И команда поступила.

— Генерал-лейтенант Подколзин!

Молодой сорокапятилетний, сухощавый, похожий на туго сжатую пружину, готовую взрывом в любой момент распрямиться, — генерал, до сего момента — первый заместитель командующего ВДВ:

— Есть!

— Вступить в командование ВДВ!

— Есть! Товарищ Маршал! Разрешите вопрос?

— Слушаю вас.

— А где прежний командующий? У кого мне принимать войска?

Ахромеев сделал решительный, рубящий жест:

— Грачёва — нах!

— И — йесть!

Произнесено это было с огромным чувством… всё-таки здоровое честолюбие, это так по-военному.

— Генерал-полковник Дейнекин!

Могучий, крепкий, как сибирский кедр, молодой, сорока четырёх лет, мужик с простым крестьянским ЛИЦОМ:

— Есть!

— Вступить в должность Главкома ВВС!

— Есть вступить в должность. Шапошникова — туда же?

— Так точно. Засиделся на должности, горбачёвский выблядок…

Армия стремительно самоочищалась…

— И-эх, товарищи… ну кто же так запои купирует? Взяли и отняли водку у организма. А потом удивляетесь, что он, этот организм, сидит и Горбачёвых ловит, маленьких-маленьких, зелёненьких таких…

Доктор, спешно доставленный из Чеховского ЛТП, укоризненно покачал головой…

Товарищ Павлов, советник президента Российской Федерации, с виновато-досадливым видом, смущённо протирал пенсне:

— Да кто же его знал… у нас ведь даже Наркомуголь товарищ Засядько так не напивался, на что уж он был потомственный шахтёр! Но ведь… он… был вполне адекватным? По телевизору выступал?

— Это он на андреналине, с испугу.

— Ну ладно… доктор, какие будут прогнозы?

— Прогноз один, как говаривает моя тёща, по осени разглядывая кабанчика, — надо резать!

— Прямо здесь?

— Да вы что. Он тут всё заблюёт… не волнуйтесь. У нас методика отработана.

— Товарищи, отнесите Бориса Николаевича — куда доктор скажет. Олег Дмитриевич, что первым делом надо делать?

Бакланов, по привычке откашлявшись, начал — вначале чуть смущаясь от непривычки, но потом входя в знакомое состояние совещания в верхах — свой доклад:

— По моему мнению, обстановка вполне управляемая.

Энергосистема страны работает устойчиво, даже косинус фи[44]не сильно изменился…

Берия с пониманием кивнул головой…

— Транспортные предприятия — железные дороги, «Аэрофлот» — выполняют рейсы по расписанию.

Блокирования магистралей населением удалось избежать…

Берия, чуть склонив голову, обратился к порученцу:

— Пожалуйста, отметьте — охрана стратегических мостов и тоннелей…

Порученец (Бог его знает, откуда они, порученцы, берутся! Мне кажется, они так и рождаются на свет со своими карандашиками для стенографии, а также с безукоризненно отглаженными брюками и начищенными ботинками) чиркнул что-то в блокноте, оторвал лист, не глядя, передал куда-то себе за спину… Государственная машина бесшумно, бездумно, безжалостно заработала.

Бакланов продолжал:

— В настоящее время население громит партийные учреждения. И это хорошо — пусть выпустят пар, сорвут злость!

Берия, чуть слышно:

— Проследить, чтобы зданиям не был причинён материальный ущерб. Поджигателей — на месте…

Новый блокнотный лист отправляется «на исполнение»…

— Однако я считаю, что возникшую эйфорию следует положительно подкрепить. Надо немедля сделать массовый вброс продуктов питания и товаров первой необходимости — это мигом уберёт народ с улиц. Пусть лучше штурмуют прилавки… Вопрос — где всё это взять?

Бакланов почесал затылок.

— Да взять-то немудрено… Есть кой-какой запасец.

…Истоки Государственного Резерва начинаются с Петра I, когда был создан первый Провиантский приказ. Тогда государство впервые серьезно задумалось о запасах продовольствия. Лишь затем появились запасы металла, потом — оружия.

Как сказал Петр Великий: «К запасам бережение держать великое». Это он окольничему Шеину давал такие указания, когда создавались первые государственные запасы.