Как ни крути - помрешь - Ким Харрисон

– Если хочешь. Но я забрала последний флакон, и незнаю, смогу ли достать еще.

Я кивнула. Она хотела сказать, что они стоят дороже, чемвода с Луны.

– Спасибо, Айви, – искренне сказала я. – Рада, чтоподарок понравился. – Она улыбнулась по-настоящему. – Счастливого зимнегосолнцестояния. – Айви прислушалась: – Он приехал.

Рокот автомобильного мотора пробился в мое витражное окно. Яглубоко вздохнула и глянула на прикроватные часы.

– Точно как обещал.

Я повернулась к Айви, молчаливо умоляя открыть дверь.

– Не-а, – ухмыльнулась она, неосознанно сверкнувзубами. – Сама иди.

Она повернулась и ушла. Я еще раз себя оглядела, думая, чтовырядилась вульгарно, а теперь должна в этом идти дверь открывать.

– Айви… – простонала я, идя за ней следом. Она неповернулась, только рукой отрицательно помахала, сворачивая в кухню.

– Ну ладно, – пробормотала я, стуча каблуками к входнойдвери. По дороге я включила свет в церковном зале, но сияющий в отдалениислабый свет плохо справлялся с мраком. Было час ночи, и все пикси спокойнопохрапывали в моем столе и проснуться должны были только в четыре. В переднейбыло темно, и, открывая тяжелую деревянную дверь, я подумала, что надо быпровести туда свет.

Тихо ступая туфлями по рассыпанной соли, Кистен попятилсяназад.

– Привет, Рэйчел, – сказал он, оглядывая мой прикид.

По появившейся во взгляде легкой напряженности я поняла, чтодогадалась верно: оделась я не так, как он планировал. Хотелось бы мне знать,что на нем надето под этим роскошным серым пальто. Оно доходило до самыхботинок и выглядело круто. Он еще и побрился – снял вечную щетину – и приобреллощеный вид, к которому я не привыкла.

– Я не в этом пойду, – объявила я вместо приветствия. –Входи. Я переоденусь за пару минут.

– Без проблем.

На черном «корвете» у него за спиной таял снег. Кистенпросочился внутрь, и я с грохотом закрыла дверь.

– Айви на кухне, – сказала я, направляясь к себеобратно. Он мягко ступал за мной по пятам. – День у нее был трудный. Мне онаничего не говорит, но, может, тебе скажет.

– Она мне звонила, – осторожно проговорил он. Я поняла,что он знает о том, что Пискари подтвердил свои претензии на псе. – Ты ведь нев этих сапогах пойдешь?

Я замерла на пороге своей комнаты.

– А чем тебя эти не устраивают? – спросила я.Единственное, в чем я как раз собиралась идти. Э-э… То есть из этого нарядаединственное, а не вообще.

Кистен задрал высветленные брови. – Каблуки у них дюймовпять?

– Угу.

– Там лед. Шлепнешься и отобьешь… – Он спохватился. –Пятую точку отобьешь, в смысле.

Я улыбнулась. Мне нравилось, что он старается ради менясдерживать язык.

– Зато я на них с тебя ростом, – самодовольно заявилая.

– Это я заметил. – Подумав секунду, он проскользнул вкомнату раньше меня.

– Эй! – запротестовала я, когда он направился прямо кмоему шкафу. – Убирайся из моей комнаты!

Не обращая на меня внимания, он зарылся в самый дальнийугол, куда я засунула нелюбимые вещи.

– Что-то я здесь видел… – бормотал он. – О! – Онвытащил пару повседневных черных ботинок. – Начнем с этого.

– С этого? – возопила я, когда он отставил их в сторонуи снова полез в шкаф. – У них вообще каблуков нет! А еще им четыре года и онииз моды вышли. И что ты делаешь в моем шкафу?!

– Это классика, – обиженно сказал Кистен. – Они из модыне выходят. Наденешь. – Он опять пошарил в шкафу – видимо, на ощупь, потому чтотам в глубине ничего не разглядишь. У меня щеки загорелись, когда я увиделастарый костюм, про который давно забыла. – Ну и уродство, – изумился он, и явыхватила вешалку у него из рук.

– Я в нем на собеседования ходила, – сказала я. – Ондолжен быть уродливым.

– Выброси. Хотя штаны сохрани. Сегодня их наденешь.

– Ни за что! – отрезала я. – Кистен, я сама могу себевещи выбрать! Он молча поднял брови и вытащил из угла«никогда-туда-не-заглядывать» черную блузу с длинным рукавом, которую мнеподарила мама три года назад. Выбросить ее я не смогла, потому что она былашелковая, хоть она и висела на мне до середины бедер, а вырез был такой низкий,что грудь у меня казалась еще меньше, чем была.

– И это, – сказал он. Я помотала головой:

– Нет. Она слишком длинная, и вообще это вкус моеймамы.

– Значит, у твоей мамы вкус лучше, чем у тебя, –добродушно хмыкнул он. – Надень под нее топ, и ради всего святого, не заправляйее в штаны.

– Кистен, оставь в покое мой гардероб!

Но он полез туда снова и вынырнул с чем-то маленьким вруках. Я подумала, что это, наверное, театральная сумочка, вся в блестках,которую я купила как-то в помрачении ума, но я просто обмерла, когда онповернулся ко мне с невинного вида книжкой. Заглавия на коричневом переплетемягкой кожи не было. По блеску в Кистеновых глазах ясно было, что он знает, чтоэто такое.

– Отдай! – Я потянулась за книжкой.

Злобно ухмыляясь, Кистен поднял ее над головой. Может, я итак бы ее достала, но пришлось бы на него карабкаться.

– Так-так-так, миз Морган… – протянул он. – Я поражен ивосхищен. Где это вы раздобыли экземпляр «Руководства для свиданий с вампирами»Ринна Кормеля?

Я упрямо поджала губы, кипя от злости. Выставив бедро, ямолча ждала. Он отступил на пару шагов и пролистал книжку.

– Ты ее читала? – спросил он, потом удивленно хмыкнулнад одной из страниц. – О, вот это я забыл. Интересно, я так еще смогу?

– Да, читала. – Я вытянула руку. – Дай сюда.

Кистен оторвался от картинок, книжка была как в раме в егобольших ладонях. Глаза у него слегка потемнели, и я выругала себя за дрожьвозбуждения, пробежавшую по телу. Чертовы вампирские феромоны.

– О-о, книжка очень для тебя полезная, – сказал Кистен,глядя в дверь в сторону кухни, где чем-то громыхала Айви. – Рэйчел… – продолжилон тихо, делая шаг ко мне, – ты все мои секреты знаешь. – Не глядя, он загнулуголок страницы. – Что меня сводит с ума… Что неосознанно толкает меня… через…край…

Последнее слово он выговорил очень тщательно, и я подавиласладкую дрожь.

– Ты знаешь, как мною… манипулировать, – промурлыкалон. Забытая книжка свисала из пальцев. – – А к ведьмам руководство есть?

Он оказался всего в шаге от меня, а я не помнила, когда онподошел так близко. Сильно пахло шерстью от пальто, и еще головокружительнопахло кожей. Не помня себя, я выхватила у пего книгу; Кистен отступил на шаг.