Стальной лев. За Родину! За Троцкого! - Иван Евграшин

– Лев Давидович, ты совсем сошел с ума после удара по голове, раз мне такое предлагаешь?

– Нет, Иосиф Виссарионович, это ты не понимаешь. Мы не можем отказаться от такого предложения. Если предложенное настоящее, то его необходимо принимать. Обязательно. Объясню.

Во-первых, мы освобождаем территорию республики, заметь, освобождаем бескровно и получаем контроль до Байкала. Мы своим ходом туда год идти будем, если не два, и это в постоянных боях и сражениях, при потерях и огромных затратах ресурсов.

Второе – мы получим золото. Предлагают триста тонн, а мы поторгуемся и получим тонн триста пятьдесят – четыреста. Золото – это хлеб, станки, промышленные товары, которые мы сможем закупать, например в САСШ.

Третье – это мир с Антантой и возможность повесить все царские долги на Деникина и Колчака, пусть они расхлебывают. Расхлебать не смогут, и через несколько лет сами приползут к нам, или мы их добьем в спокойной обстановке. Мир с Антантой – это свободный доступ торговых кораблей в Петроград и Архангельск, не говоря уже о том, что в Архангельске нам достанутся очень большие запасы, которые сейчас находятся под контролем интервентов и которые они, скорее всего, уничтожат перед эвакуацией. Один сплошной плюс. Мы же не будем им сообщать, что надуваем их самым наглым образом?

Я пожал плечами и продолжил говорить:

– Пока суд да дело, мы спокойно соберем силы, справимся с внутренними проблемами, наведем порядок и после этого спокойно ударим в удобный для нас момент. Пообещать мы можем все что угодно, и подписать я могу вообще любые бумаги. Пусть потом в суде доказывают, что Лейба Бронштейн их наглым образом обманул. Воевать они все равно не будут. Устали за четыре года от войны, и для того чтобы загнать солдат на войну в Россию, им придется очень и очень постараться. Сомневаюсь, что они смогут это сделать. Воевать никто не будет. Поэтому надо это делать.

Иосиф Виссарионович ошарашенно смотрел на меня, такого заявления он вообще не ожидал.

– Лева, ты совершенно сошел с ума. Более идиотского предложения я в жизни не слышал. Ладно, ты сам решил утонуть, так ты еще и меня с собой тянешь?

– Ты не понял, Коба. Идея состоит в том, чтобы притвориться и заключить этот договор, а потом, когда надо будет платить по счетам, мы их просто «кинем».

– Что мы с ними сделаем? Куда кинем?

– Не куда, а кого, Иосиф Виссарионович. Англия и Франция постоянно что-то делают и получают за наш счет, за счет России. Я предлагаю поправить наши дела за их счет, а потом, когда придет время расплачиваться с ними, отказаться от выполнения договоренностей с Антантой. Я не понимаю, почему мы должны разделить свою страну в угоду тем же англичанам или французам? Я совершенно не собираюсь делать для этого хоть что-то. То, что Российская империя развалилась и агонизирует, совершенно не означает того, что мы должны отдать кому-то хоть пядь нашей территории. Коба, это прекрасная возможность поправить наше положение. Второго такого шанса не будет. Поэтому я и прошу тебя помочь мне. Одному мне не справиться. Представь только одно объяснение с Владимиром Ильичом чего будет стоить, а проведение решения в ЦК партии? И это только в том случае, если Ленин не прикажет меня расстрелять сразу же, у себя в кабинете, из пулемета. Коба, ты обязан мне помочь. Это нужно для страны, для людей, для будущего развития. Неужели мы упустим такую возможность сделать блестящий гешефт? Моя еврейская душа просто разрывается от предвкушения выигрыша в этой комбинации. И что теперь, нам таки необходимо в силу каких-то там теоретических убеждений просрать такую потрясающую для всей страны возможность?

Коба, я не верю, что ты мне не поможешь убедить Владимира Ильича!

Не верю!

Сталин потрясенно молчал. Такого они с Дзержинским совершенно не ожидали. Всего, чего угодно, ответной провокации, убийства посланника, скандала в ЦК, громогласного заявления о своей чистоте в «Правде». Сейчас же даже возразить Льву Давидовичу было нечего. Он был прав полностью. Иосиф Сталин совершенно не ожидал такого уровня государственного сознания в бывшем журналисте, прекрасном агитаторе и позере, в «проститутке» Троцком.

«И что теперь делать? – думал Иосиф Виссарионович. – Надо как-то выходить из положения. Вот только как?»

Вопрос действительно был более чем насущным. Сталин осознал, что всей проведенной операцией он загнал в ловушку и себя и Дзержинского. Теперь нужно было выбираться и при этом не испортить отношений со Львом, которые только начали налаживаться.

Для того чтобы выиграть время на обдумывание дальнейших своих шагов, он спросил:

– Ты говорил, что вариантов у тебя два. Первый я услышал, а какой второй?

Я очень пристально посмотрел на Иосифа Виссарионовича. Посмотрел тем немигающим «змеиным» взглядом, от которого некоторые вздрагивают и который был присущ одному моему другу в прошлой жизни, потом вздохнул, покачал головой и ответил:

– Второй вариант – это провокация. Причем твоя, Иосиф, провокация. Точнее, твоя и Феликса провокация. Таким способом вы меня проверить решили. Где-то вот так я думаю.

Сталин молчал. Да и что он мог сказать в такой ситуации? Оставалось только ждать продолжения. Между тем, я, не дождавшись ответа, продолжил:

– Я не знаю, как можно было за четыре-пять дней подготовить и закрутить всю эту интригу, но вероятности того, что вы с Яцеком могли такое провернуть, я не исключаю. В соответствии с этим складывается такая ситуация. Если я сейчас доведу до сведения Ленина и ЦК партии полученную информацию, может разгореться громадный скандал. Будут замешаны Троцкий, Сталин, Дзержинский, Свердлов, Горький. Это может привнести серьезный раскол в наши ряды, и это в то время, когда нам необходимо консолидировать наши усилия, когда мы обязаны забыть о личном благе и думать только о стране, о людях, которые ее населяют. Все это в условиях острейшей нехватки кадров и на фоне непрекращающейся Гражданской войны, развала страны, разрухи и надвигающегося голода. Поэтому, Коба, у меня к тебе совершенно прямой вопрос.

Сталин внимательнейшим образом слушал меня.

– Коба, ответь мне честно. Это действительно ваша с Феликсом провокация или вы не имеете никакого отношения к этому письму?

Я видел, что Иосиф Виссарионович не знает, что сказать мне в этой ситуации, и поэтому я принялся объяснять ему свою позицию в отношении происходящего.

– Если это акция, которую ты и Яцек решили провести с целью моей проверки, то я это прекрасно пойму и не стану обижаться или закатывать истерику. Я все понимаю. Вам странно происходящее, и вы мне не верите в полной мере, вот и решили проверить таким образом. Я считаю, что это обычный рабочий момент и эта история никогда не станет достоянием общественности. Я верну тебе Зайденварга, можешь поступать с ним по своему усмотрению, и отдам письмо. Иосиф, ты должен ответить мне честно и откровенно. Ты же понимаешь, что если бы я хотел скандала, то Владимир Ильич уже бы знал о положении вещей, что только укрепило бы мой личный авторитет в партии и в массах? Кроме того, одно дело отработать прекрасный вариант, и совершенно другое – сработать вхолостую, вызвать скандал и раскол. Ты же понимаешь, что я не могу работать в таких условиях? Как мне принимать решения? Именно поэтому я и настаивал на этой встрече.