Спелое яблоко - Пола Льюис

– Слушай, ты, – громогласно, визгливым голосом начала поединок «красная дьяволица». – Не позорь наш ирландский наряд. Ты слишком похожа на ряженую, англичанка. И оставь наших мужчин в покое.

Она бросила победный взгляд на окружавшую толпу и добавила несколько фраз, рассчитанных на публику. На местном варварском наречии, из которого Марианна ничего не поняла, но явно неприятных и оскорбительных для нее. Которые вызвали злорадный гогот окружающих. Еще один эффективный удар по чужестранке. Потом воительница опять перешла на доступный сопернице английский.

– Убирайся в свой Дублин! Тебе здесь не место. Наши парни не для тебя.

Из толпы послышалось несколько подзуживающих голосов. Причем женских.

– Так ей, Хелен! Врежь еще! Не стесняйся! Да, жаль, что с ней не было ее дублинской команды. Особенно Крошки Бетти, с ее баскетбольным ростом, мощными плечами и хлестким ударом. Она и сама не побоялась бы ввязаться в свару, несмотря на явное превосходство по комплекции у противницы. Когти и у нее самой есть, не менее остро отточенные. И в придачу кулаки, колени и локти. И хорошая ирландская злость, от которой уже начала закипать кровь.

Поспорили однажды король Айлиль и его жена, королева Медб, которые вместе правили в краю Коннахте на западе острова в первом веке нашей эры, кто из них богаче. Принесли сокровища, пригнали стада коров и отары овец. Ни в чем не уступали друг другу, только в одном. Родившийся в стаде Медб могучий и упрямый племенной бык Финдбеннах не захотел служить женщине и перешел в стадо ее мужа!

Опечалилась королева, но затем узнала, что в краю Куальгне, в королевстве уладов, есть бык Донн Куальгне, который по силе и красоте не уступит ничем Финдбеннаху. И решила завладеть им во что бы то ни стало, добром или силой. А когда владелец отказался одолжить ей быка, собрала огромное войско и двинулась походом на уладов, которыми правил король Конхобар.

Вот так и она, Марианна, готова к битве за «племенного бычка» по имени Патрик Мюррей. И даже без поддержки своего войска. В одиночку. Если бы только не эта враждебная толпа вокруг. Настоящая массовка, как при съемках фильма. Со своими ведущими актерами, статистами и каскадерами. Все прибывает и разрастается за счет любителей бесплатных и острых зрелищ. Немного же у нее здесь набралось друзей. Интересно, как это она собиралась тут жить? На что рассчитывала?

Правда, всю эту толпу перевешивает один герой. Ее находящийся неподалеку спутник. Который обещал любить и беречь ее до гроба. Потенциальный муж и защитник. Рыцарь без страха и упрека. Надо только немного потерпеть. Он вот-вот появится и укроет ее от этой мегеры и от злобной толпы. Уведет ее с собой. Надо только продержаться до его прихода. Совсем немного.

Но защиты Марианна так и не дождалась. Скорее наоборот. Вернувшийся Патрик чуть ли не встал на сторону этой разъяренной и злобной дряни. Своей любовницы. Якобы, бывшей. А может, и нынешней? Против собственной невесты. Вместо того чтобы поставить эту бывшую на место, раз и навсегда, принялся зачем-то объяснять, что она в целом хорошая девушка. Просто несчастная, которая из-за потери мужа не осознает, что творит в данный момент. Что все пройдет, и они с Марианной чуть ли не станут друзьями. Ещё немного, и, наверное, договорился бы до построения дружного и гармоничного любовного треугольника.

Что-то эта особа не слишком похожа на безутешную вдову. Хотя при его появлении она поспешно выдавила пару слезинок, размазавших некачественную тушь по ее глазам и щекам. Наверное, от счастья лицезреть объект своих поползновений. Обеспечивающий одним своим видом дополнительный заряд творческого вдохновения. Побольше артистизма и убедительности в ее нападках. В ее игре на публику. В этой, похоже, заранее срежиссированной, оркестрованной и отрепетированной сцене.

Нет, на невинную и заблудшую овечку, на упавшую в грязь розу Хелен явно не тянет. Это видно даже не вооруженным взглядом. Чтобы позитивно ее воспринимать, надо смотреть на нее через искаженные линзы. Очень искаженные. Или слишком неравнодушным и пристрастным взглядом. Возможно, в нем возобладало чувство старой привязанности? Может быть, она была его первой женщиной? Память, о которой сохраняется на всю жизнь у любого мужчины. Марианна попыталась внести ясность в этот вопрос.

– Такты кого собираешься защищать? Ее или меня?

– Я просто пытаюсь быть объективным.

– Ты это считаешь объективным? Эта женщина нападает на меня. Оскорбляет меня. Глумится надо мной. В присутствии толпы. Провоцирует драку перед этими зеваками, которые ее поддерживают и подзуживают. Скажи мне, что вас сейчас связывает?

– Ты не даешь мне даже прояснить ситуацию. Объясни хотя бы, о чем идет речь.

– А что тут объяснять. Ты что, слепой? Не видишь, кто перед тобой? Перестал меня узнавать? Кто тебе дороже, я или она? Твоя невеста или твоя бывшая любовница? Или ты и ей уже успел подарить перстенек с камешком?

Он как-то неловко замялся, промедлив, с ответом, и это окончательно толкнуло ее на разрыв. Слепая вспышка ярости, уже неконтролируемой и не рассуждающей. Ярости, которая побудила Марианну в едином порыве выплеснуть и ее ненависть к этой мегере, и страх перед враждебной толпой, и нарастающую неприязнь к мужчине, от которого она так ждала защиты, и которому напрасно доверилась.

– Ну а если не успел подарить, то не траться зря. Отдай ей вот это.

Одним движением она стянула кольцо с пальца и швырнула его под ноги этой особе. И стоящему с ней рядом теперь уже бывшему любовнику, смотревшему на нее каким-то беспомощным, растерянным взглядом. Взглядом раненного мужчины, который не знает, что делать.

Марианна вдруг осознала, что у нее на голове все еще надет национальный головной убор, который воспринимался сейчас как шутовской колпак. Как символ ее вынужденной связи с этим злобным стадом. Еще одно резкое движение, и этот символ тоже полетел в грязь. Под ноги этой сладкой парочке. Которая уже сливалась в одно красно-зеленое пятно в ее глазах. В глазах, которые начали застилать горчайшие слезы. Слезы обиды и гнева. Слезы утраты.

Он что-то кричал ей вслед, пытаясь остановить. Потом побежал за ней, пытался схватить за руку, что-то объяснить, удержать и сохранить. Но было уже поздно. Для него, для нее, для обоих. Поздно склеивать вдребезги разбитую чашку.

Потом, уже у себя в комнате, в пансионате, она долго рыдала в подушку, жалея себя и свою неудачную жизнь. Оплакивала не сбывшиеся надежды и планы. И строила новые. Планы возврата к старой жизни. Возвращения в Дублин, к родителям, к старым друзьям и знакомым. В привычный, понятный и дружественный мир. В котором не будет места злобным шлюхам в красном и их пособникам, лже рыцарям и фальшивым защитникам прекрасных дам.

На следующий день были телефонные звонки. Вначале от него, но она молча клала трубку. Не было никакого желания не только объясняться, но и просто разговаривать с ним. Полная депрессия и апатия. Затем были звонки от его отца, с попыткой прояснить ситуацию и как-то извиниться за сына. Й, естественно, от тетушки.