Фаворит богов - Анна Емельянова

— Гнея Пизона. Но это не моя идея, а моей матушки. Она дружит с его женой и хорошо знает обоих супругов. По её мнению, они надёжные люди, которые могут в случае необходимости принимать серьёзные решения ради блага Рима.

— Тогда будет лучше, если между Пизоном и Германиком возникнут разногласия.

— Ха-ха! Не сомневайся, Сеян! Они возникнут! — лукаво засмеялся Тиберий, и Сеян сразу же понял, как много скрытого коварства таится за лицемерной сдержанностью кесаря.

Затевая с ним игру, Сеян очень рисковал собственной головой. Но остановиться уже не мог. Водоворот событий увлёк его. Теперь дороги назад не было...

Тем же вечером Германик оповестил жену о предстоящем походе. Агриппина с радостью восприняла эту новость — в Риме ей многие завидовали, и к тому же её не любила Ливия. Теперь оставалось объявить сборы и ждать их окончания. В путешествие войско вполне могло выйти уже через неделю. В отличие от жены, Германик не хотел покидать Рим. Но он преданно служил Тиберию и не мог не покориться его приказу.

Сквозь террасу в большую просторную комнату врывался свежий летний ветер, принося ароматы цветущих деревьев.

Закрыв глаза, Эварна наслаждалась его дыханием. Эти запахи были так похожи на запахи садов Эфеса, что она всякий раз, ощущая их, вспоминала родину. Рим она тоже успела полюбить. Ей нравился этот большой шумный город, где жило великое множество разных народов и куда стекались традиции религий и культур со всей Империи.

В то утро она сидела на резной деревянной скамейке в покоях Ливии, рядом с Апикатой. Ливия уже час находилась в своей опочивальне вместе с внуком. К ней неожиданно пришёл в гости Клавдий, и она, уединившись с ним, вероятно, расспрашивала его о Германике.

— Клавдий пришёл с Ливиллой, — говорила Апиката. — Но девушка даже не пожелала проведать бабку. Ей гораздо интересней осмотреть новую часть дворца, куда доступ пока имеет лишь мой муж.

— И Сеян повёл её туда? — спросила Эварна.

— Конечно! Разве он смеет возражать желанию племянницы кесаря? — фыркнула Апиката. — Но мне-то показалось, что общение с Ливиллой ему совсем не в тягость!

— Такое впечатление, будто ты его ревнуешь!

— Скажу честно — ревную! Мне не нравится эта кокетка!

Эварна пожала плечами. Она тоже была ревнива, измены Тиберия причиняли ей боль, которую она ему никогда не показывала. Эварна любила его. Он это знал. Держать возле себя других наложниц, кроме неё, он не хотел. К ней он был щедр, нежен. А она отдавала ему себя без остатка, даря ему страсть, любовь, сочувствие, ласку, заботу... Ни одна женщина не была к Тиберию так добра, как Эварна. И он ценил её чувства.

— Что ты знаешь о Юлии, дочери Октавиана? — вдруг спросила Эварна. — Она была красива?

— Не столь красива, как ты, — возразила Апиката. — Но всё же привлекательна.

— Говорят, что Тиберий велел показать ему голову Юлии после того, как её казнили.

— Это правда. Центурионы, доставившие голову с Пандатерии, рассказывали моему мужу о приказе Августа. Он долго разглядывал голову и даже показал её Ливии!

— Как велика всё же его ненависть к Юлии! — прошептала Эварна.

— Хм... Он жестокий враг! Наверное, ты уже слышала, что теперь человека могут осудить лишь за то, что он нелестно отозвался об Августе? Но кто я такая, чтобы порицать Тиберия? — вздохнула Апиката.

Эварна снисходительно улыбнулась — она понимала, что в присутствии любовницы кесаря никто, даже болтливая Апиката, не станет его порицать. Она успела хорошо узнать жену Сеяна, которая благодаря своей общительности легко сумела найти своё место при дворе.

Апиката была ещё молода и довольно привлекательна, хотя её не считали красивой. Среднего роста, плотная, смуглая, с яркими выразительными чертами лица, полными губами и густыми вьющимися чёрными волосами, она больше напоминала провинциалку, чем знатную римлянку. Её манеры были резкими, иногда грубыми, она часто кричала и не любила сдерживать эмоций. Уже почти десять лет Апиката провела замужем за Сеяном и очень его любила. Положение, которое он занял при дворе, позволяло ей роскошно одеваться, носить золотые украшения и содержать много рабов. Из-за её любви к сплетням к ней благоволила Ливия, которой нравилось знать всё, о чём говорят придворные.

Пока Эварна вела с Апикатой беседу, дверь в опочивальню Ливии открылась и на пороге появился Клавдий, несущий в руках несколько свитков и дощечек. Это были летописи, полученные им в подарок от бабушки.

Увидав Эварну, он нерешительно подошёл к ней и поприветствовал.

— Я много раз видел тебя с Тиберием и всё про тебя знаю, но мы никогда ранее не разговаривали, — сказал он по-гречески.

— Да, мы прежде не общались с тобой, Клавдий, — улыбнулась Эварна, — но сейчас ты здесь, и мы наконец познакомились.

От её слов он смутился и крепче прижал дощечки к груди.

— Апиката, ты не видела мою сестру? — спросил он.

— Ливилла ушла в недостроенную часть дворца, — хмуро произнесла Апиката. — Иди туда и найдёшь её.

— Спасибо, — кивнул Клавдий и вновь взглянул на Эварну. — Ходят слухи, что ты родилась в Эфесе. Я там не был. Но хотел бы побывать. А ещё я хотел бы побывать в Греции. Мой учитель был греком. Он бил меня палкой.

— Я родилась и выросла в Эфесе, — ответила Эварна. — Но, как и ты, не была в Греции.

— Неважно! Эфес — сам по себе чудо! Согласно легенде, Андрокл, сын афинского царя Кодра, основал этот город на месте, которое ему указали огонь, рыба и кабан. Когда его корабли шли вдоль берега и остановились в бухте, он увидел рыбаков, жаривших рыбу, а из куста терновника выскочил кабан, испугавшийся костра. В этих краях Андрокл встретился с прекрасной Эфесией, вступил с ней в брак и, построив город, дал ему название в честь жены... А спустя годы Эфес завоевал царь сирийцев Крез, сделавший город самым богатым на побережье, — молвил Клавдий. — Да и Александр Великий отличился в ваших землях, освободив Эфес от персов после их поражения при Гавгамелах.

— Всё это очень интересно, — улыбнулась Эварна. — И хотя я много лет прожила в Эфесе, но не знала большей части того, что ты нам рассказал.

Клавдий лишь пожал плечами и крепче прижал к груди дощечки с текстами.

— В следующий раз я могу поведать ещё что-нибудь любопытное, если ты этого захочешь, Эварна. А сейчас мне пора найти Ливиллу и возвращаться домой, — вздохнул он.

— До встречи, — отозвалась Эварна.

Зашагав к выходу в галерею, Клавдий почти сразу забыл о своих собеседницах. Ему нравилась Эварна, но его голова была занята образами героев Пунических войн[13] и мыслями об игре в кости, которую он обожал. Иногда в игре ему составляли компанию даже простые рабы, служащие в доме Антонии.