Каменщик - Ной Бойд

— Стив, ты не ранен? — первым делом спросила Кэт.

— Нет.

Колкрик лишь молча посмотрел на него. Вэйл жестом предложил заместителю директора заглянуть в багажник.

— Знаете, сколько здесь? — осведомился Колкрик.

— Судя по массе, около трех миллионов.

— Что произошло? — нетерпеливо поинтересовалась Кэт.

Вэйл объяснил, что заподозрил слежку, когда высадил ее у федерального здания, не упоминая, что заметил этот седан еще на Спринг-стрит, и кратко поведал о дальнейшем развитии событий.

Закрыв багажник, Вэйл повел обоих в дом. Колкрик присел на корточки у трупа.

— Не представляете, кто он?

— Я наскоро обыскал его и ничего не нашел. Это не местный террорист. Взгляните на его шею и руки. Это тюремные чернила.

Начали подъезжать другие машины ФБР и полиции, водители выключали сирены. Колкрик сказал Вэйлу:

— Кэт сообщила мне о Стэне Бертоке. Трудно было поверить этому до вашего звонка. Значит, все это обыкновенное вымогательство.

— Слишком уж демонстративное, на мой взгляд. А этот человек того же роста и сложения, что и вчерашний дублер Бертока.

— Он действовал один? — спросил Колкрик.

— Не думаю. За мной ехали две машины.

— Вы уверены?

— У нас состоялся краткий телефонный разговор, пока он считал, что говорит со своим сообщником. Похоже, это был главарь.

— Что ж, во всяком случае, не Пандерен. Он недавно вышел из того же массажного заведения. Что, впрочем, не означает его непричастности.

— Еще не найдено два миллиона долларов, — напомнил Вэйл. — Они по-прежнему находятся в чьих-то руках. К сожалению, не в наших.

— Мы снимем отпечатки пальцев этого человека, выясним, кто он и с кем общался. Кэт, отвези Стива в отделение, чтобы он дал показания о перестрелке. Стив, отдайте ей свое оружие.

Вэйл вручил ей пистолет, понимая, что не увидит его до окончания расследования убийства.

Когда они подошли к машине, Кэт настояла, что сама сядет за руль, Вэйл воспринял это как скверный знак.

— Ну и в какой момент ты заметил, что за нами следят? — спросила она, едва они выехали на шоссе.

Судя по тону, ответ она знала.

— Первые подозрения у меня возникли, когда мы отъезжали от дома.

— Значит, снова мне не доверяешь.

— Что, по-твоему, ты упустила?

— Я бы наверняка испугалась до смерти. Может быть, это.

— Данное дело не тепличная лаборатория, где можно проверять свои силы. Эти люди уже убили пятерых, в том числе двух агентов ФБР. Только что пытались довести это число до трех. И, по-моему, с убийствами еще не покончили.

— Я способна это вынести.

— Пожалуй, да, но если нет, я не хочу оказаться в этот момент рядом с тобой. По твоим словам, я делаю это, потому что могу.

— Я такая большая помеха?

— Для меня все помеха. Думаешь, если бы ты была со мной в банке, я сделал бы то, что сделал? Вместо того чтобы забыть об осторожности, беспокоился бы о твоей безопасности. Взять на себя такую ответственность я не вправе. Никаких репутаций, помнишь?

— Чего ты от меня хочешь, чтобы я подписала отказ? Мне нужно знать, что я способна на это. Не так, как ты, но мой карьерный рост не был иллюзией, созданной угодничеством или тем, что мужчины находят меня привлекательной.

Вэйл закрыл глаза и откинулся на спинку сиденья.

— Кэт, скажи, не глядя в зеркало, следят за нами? — предложил он через несколько секунд, пытаясь охладить эмоции.

Она посмотрела на Вэйла и, увидев смеженные веки, украдкой взглянула в зеркало заднего вида. Хоть он и не открыл глаза, Кэт заподозрила, что Вэйл знает об этом.

— Все еще уверена, что хочешь быть полностью на моей стороне? — спросил он.

Показания Вэйла о перестрелке заняли больше трех часов. Его допрашивал юрист отделения ФБР, заставляя повторять рассказ снова и снова, чтобы исключить все противоречия, прежде чем тот будет записан.

— Обычно рассмотрение дел о стрельбе занимает до трех месяцев, пока не станет ясно, была она оправданна или нет, — монотонно сказал юрист, словно зачитывая Вэйлу его права.

Вэйл засмеялся. Он знал: стрельба была оправданна и свидетелей не было, однако нашел забавным, что к тому времени, когда разбирательство дойдет до высоких кабинетов в здании имени Гувера, он снова будет класть кирпичи. Юрист спросил, что тут смешного, но Вэйл махнул рукой и подписал показания не читая.

Затем его повели в другую комнату для допросов, где ждали полицейские детективы, получившие копию показаний. Прочтя их, они допрашивали его еще два часа. А когда закончили, Вэйл направился к Кэт. По пути он думал о поездке в отделение. После того как он спросил Кэт о слежке, между ними не было сказано ни слова. Вэйл решил, что был с ней слишком суров. Какие бы ни были у нее причины сердиться, она больше, чем просто способный агент, и, что не менее важно, никогда не ставила карьеру выше его безрассудного сопротивления порядкам ФБР. Вэйл старался не поддаваться своим чувствам, но Кэт ему нравилась, пожалуй, больше, чем он готов был признать.

Дверь в ее кабинет была приоткрыта, и он дважды постучал, прежде чем войти. Кэт разговаривала по телефону и жестом пригласила его садиться. Позади нее в углу стоял недавно доставленный стальной сейф, похожий на картотечный шкаф, только весил он шестьсот фунтов и в центре верхнего ящика находился диск шифрозамка.

Вэйл снял пиджак и бросил на кресло. Увидев на столе газету со статьей о самоубийстве Бертока на первой полосе, он по привычке начал читать, но, вспомнив, что в пресс-релизе начальника нет правды, отложил ее. Кэт бросила на него взгляд, он почтительно улыбнулся, предлагая мир, и ее глаза засветились легкой улыбкой. Поговорив еще с минуту, она положила трубку.

— Чем закончилась встреча с полицейскими?

— Они не сказали, но как будто не собираются никого арестовывать, — ответил Вэйл. — Похоже, я не связан с кое-чем из обнаруженного в той машине.

— А кое с чем связан. Когда достигаешь должности второго заместителя директора, становишься избалованной и думаешь, будто тебе все позволено. Только после того как мы отправили тебя в туннель с деньгами, я почувствовала себя лицемеркой. Отдаешь распоряжения, являешься виновницей событий, ничем не рискуя. Тебя могли убить, а я сидела в отделе расследования тяжких преступлений, попивая кофе. Ты должен понять. Я не хочу чувствовать себя никчемной. А всякий раз, когда ты делаешь что-то опасное, у меня появляется такое чувство.

— Что касается никчемности — поверь, ты ужасно неквалифицированна. А в серьезных ситуациях я и сам не знаю, что произойдет. Никогда не строю планов и не подсчитываю шансы выжить. Просто так получается. Однажды, вероятно, не получится. Может, поэтому я не против быть каменщиком. Убивают нас редко. И, во всяком случае, не на работе.