Некама - Саша Виленский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все это мне разъяснил Борода, который на самом деле Илья Огнев, начхоз еврейского партизанского отряда, воевавший в Белоруссии. Он был осужден по 58 статье — за антисоветскую пропаганду, которой считалось стремление репатриироваться в Палестину, в только что начинавшее образовываться государство Израиль. Но после отсидки остался здесь, потому как деваться ему было некуда, все родные были убиты фашистами, а за границу его никто и никогда больше не выпустит. Так что мы с ним быстро нашли общий язык. Кстати, он довольно бегло болтает на идиш.
А знаешь, что самое интересное? Что вместе с ним среди прочих там работают бывшие власовцы! Те, кто отбыл свои шесть лет на поселениях, после чего получил запрет на проживание в крупных городах СССР. Вот же судьба! И власовцы уважают партизана Огнева и немного побаиваются — уж больно крут и не боится ничего. И рука тяжелая. Такая вот история, Лея. И так бывает.
Теперь, что мы тут делаем.
Сложил я, что называется, два и два. С какой целью Кулик мотается по стране, а потом резко срывается с места и идет в турпоход с какими-то детьми? Зачем ему забираться на Крайний Север? Границу ему тут не перейти. Бежать из страны удобней и проще через Афганистан или Иран. Но бежать он хочет с капиталом. А какой капитал может быть лучше золота? Так что, судя по всему, получил он от своих дружков-власовцев наводку, что тут можно золотишком поживиться. И вот тогда уже спокойно возвращаться в Термез или куда там он собирался отправиться. Логично?
Поэтому есть у нас удивительная возможность перехватить его прямо тут, когда он припрется за золотом, или кого-то из дружков отправит, неважно. Потому что гостеприимная наша Татьяна — и есть перевалочный пункт между золотоискателями и скупщиками-лесоповальщиками. Понимаешь? Мы тут посланника и дождемся — и или на месте его завалим, если это наш Кулик-Серебров, или отправимся вслед за связным, чтобы на нашего героя выйти. Так что придется тебе его на месте опознать — и тогда на сцене появляется лихой майор Зингер, либо двигать на пересечение с группой Сорокина, и лихой майор Зингер вступит в дело уже там. Если ты, конечно, опознаешь супостата.
Татьяна же нас с тобой, девочка, будет любить всей душой, потому что манси несчастные через выпивку на все готовы, в этом их беда страшная, и мы цинично эту беду используем, ибо другого пути у нас сейчас нет. Тем более, что пользуют их все, кому не лень. Думаешь этот Слава что повез обратно? Меха он повез. А взял их за несколько килограммов крупы и соли. Да пару литров технического спирта. Вот так вот. Так что хозяйка наша останется в невменяемом состоянии практически до самого появления связника.
МАЙ 1945, ЧЕХИЯ, ПЛЬЗЕНЬ
Колька очень боялся не успеть на войну, а как известно, чего больше всего боишься, то, скорее всего, и случается. Только-только успел закончить школу младших командиров — один из лучших в выпуске! — только-только загрузились в теплушки, чтобы ехать на фронт, как сообщили, что Берлин взят. А когда пересекли границу Чехии — что Германия капитулировала и война окончена. Солдаты радостно палили в воздух, все обнимались со всеми, Колька тоже обнимался, говорил какие-то слова, но в душе немножко было грустно. Да и палить ему, собственно, было не из чего, оружия у него никакого не было, всего имущества — солдатский сидор второго срока носки, ботинки с обмотками — даже не сапоги! — да разваленная пилотка на голове, так и норовившая, сползти на сторону, как старухин чепец, прости господи.
А как он мечтал вернуться домой усталым героем, с орденом (ладно пусть только с медалью, лучше — с двумя), ловко скрутить козью ножку (он понятия не имел, как это делается, но это было частью образа усталого героя), пригласить девушку в кино и, не выпячивая себя, стараясь быть скромным, но так, чтобы все стало понятно, рассказывать ей про солдатскую дружбу, про крушение германского рейха, про историю, свидетелем которой он был. А она, забыв о капающем мороженом, слушала бы его, раскрыв рот и с восторгом глядела бы на настоящего советского героя. И вот все рухнуло. Отслужить положенное и вернуться в обмотках и с кривой пилоткой на голове? Позорище.
Четыре года Коля тренировал свое тело, готовя его к подвигам, занимался легкой атлетикой, боксом, до изнеможения подтягивался во дворе на собственноручно сколоченном турнике, штудировал все то, что могло пригодиться будущему офицеру — физику, географию, историю — особенно военную, тут ему равных не было. Родители нарадоваться не могли на усердного ребенка, который все свободное время отдавал спорту и учебе. Просто мечта мамы с папой! Правда, папа, инженер-металлург Верх-Исетского завода, иногда сетовал на то, что уж больно зубрилой растет сынок, скоро 18, а он ни разу с девушкой на свидание не сходил, может он того… ну, что-то не так?
— Женя, не городи ерунды! — мать, смеясь, бросала в отца кухонное полотенце. — Просто время еще не пришло, не все так, как ты, должны с 13-ти лет за юбками бегать.
Хотя ее тоже несколько беспокоила зацикленность сына на спорте и учебе. Ну правда, сводил бы какую-нибудь девушку в кино. Вон у них в классе учится Таня Матюшева — очень хорошая девочка, серьезная, из приличной семьи. И живут недалеко. Даже намекала сыну, мол, пригласил бы к нам Таню на праздники, но Коля недоуменно смотрел на мать и никаких шагов не предпринимал. Черт его знает, может, и правда что-то не то с ним? Да нет, успокаивала она себя, все хорошо. Лучше уж так, чем какая-нибудь свиристелка от него в подоле принесла. Не дай бог.
После весеннего призыва Колю направили сразу же в школу младших командиров. Хотели в офицерскую, все же десятилетка за плечами, не фунт изюму, но набор в училища был окончен, сказали — послужишь полгодика — и прямо из действующей армии напишешь заявление в военное училище. И это тоже было здорово — красивые погоны, китель нового образца, значок об окончании училища, хромовые сапоги — все это опять же играло на образ усталого героя, вернувшегося с полей сражений.
И вот на тебе. Обидно. Какой смысл теперь во всех
