Некама - Саша Виленский

кулаками замахал: «Попались бы вы мне в 43-ем, я бы вас!.. Продали Россию» — ну и прочую вашу муть. Алкаши-то они алкаши — но сознательные, стукнули куда следует. Нервы надо беречь было, грузчик все-таки, не профессор какой.

Старший лейтенант слез со стола, прошелся, разминаясь.

— Но тебя, Князь, конечно же, интересует, на чем ты прокололся? Дружки-то твои понятия не имели, где ты и что ты. И хотели бы сдать, да не могли бы, хотя про твои художества пропели подробные песни, очень подробные. Сдала тебя, Костя Горчаков, Наталья Сергеевна Курикова. Помнишь такую?

Курикова? Наталья? Горчаков пытался вспомнить и не мог.

— Не помнишь? Так я и думал. Ты ее знал, как Нину-радистку. Теперь вспомнил?

Нинка жива? Не может быть! Ее группу выбросили на парашютах на Псковщине, место выброски Абверу было известно заранее, так что туда отправили их команду задержать диверсантов разведупра. Те отстреливались, пока их всех не перебили, а в плен захватили лишь одну девку, радистку. Немцы сразу забрали ее к себе, пытались организовать радиоигру, насмерть перепуганная девушка согласилась, но в ГРУ как-то быстро сообразили, что им гонят «дезу». Нина Абвер больше не интересовала, и ее отдали в ГФП-500, мол, делайте, что хотите.

Понятно, что при таком условии, лучше бы сразу расстреляли. Изобретательные были ребята в «Гехайме фельдполицай», любили покуражиться. Агента из предыдущей группы поставили на четвереньки, Осенев уселся сверху и, покалывая пленного штыком, с гиканьем заставил везти на себе через всю деревню. Потом зарезал, конечно. А тут — девка. Страшно представить, что было бы, если бы она не понравилась командиру. Радистка от ужаса даже не сопротивлялась, хотя, как оказалось, была девушкой. Так ее Князь за собой и таскал, пока не надоела. Хотел отдать ребятам, да тем и местных деревенских баб хватало, а эта уже чуть ли не безумной была, смеялась невпопад, не ела ничего, исхудала до последнего, скинула ребенка, за что была нещадно выпорота и в бессознательном состоянии брошена подыхать. А тут, оказывается, выжила. Да еще и Натальей оказалась.

— Вспомнил! — С удовлетворением отметил гбшник. — И она тебя вспомнила. Когда на съезде передовиков сельского хозяйства увидела. Я ж говорил, не надо было высовываться! А вы прям такие старательные, глаза б мои вас не видели!

Старлей Смирнов вернулся на свой стул под окном.

— Продолжайте, Аркадий Михайлович, извините, что вмешался.

— Ничего, Николай Евгеньевич, все хорошо, заодно и просветили Константина Прокопьевича, что запираться бесполезно, ибо он полностью изобличен показаниями свидетелей. Не так ли?

Горчаков согласно кивнул. А что тут скажешь? Все. Обложили, не вырвешься. На хрена он, действительно, из кожи вон лез, землю совхозную чуть ли не ел, каждый росточек облизывал, горевал при поздних заморозках и ранней засухе, как о своем хозяйстве? Работал бы спустя рукава, сидел бы в своей деревне — топтал бы пыльную свою улицу по сию пору кирзачами. Девчонок своих, конечно, жалко. Папа-предатель, такого врагу не пожелаешь. Съехать им из деревни придется. Ну да ладно, хоть 10 лет, да пожил, а не ушел бы тогда с немцами, не спрятался бы у бауэра Дитера — шлепнули бы еще в 44-ом.

Ну, а теперь шлепнут в 1957, какая разница…

ЯНВАРЬ 1959, У ДОМА ЛЕСОРУБОВ, 42 КВАРТАЛ. СЦЕНА ПЕРВАЯ — ОГНЕВ, БОРИС, СМИРНОВ

БОРИС: Узнал, батя?

ОГНЕВ: Узнал, конечно. Хотя трудно было, не спорю — вон какой здоровый стал. А это кто с тобой?

СМИРНОВ: Смирнов, Николай Евгеньевич, капитан КГБ, работаем вместе с Борисом.

ОГНЕВ (по-прежнему, обращаясь только к Борису): Так ты чекист теперь?

Борис пожимает плечами. Ему неловко.

ОГНЕВ: Ну, бог тебе судия, что я скажу.

СМИРНОВ: Зря ты так, Борода. Борис — парень толковый, хороший и занимаемся мы не тем, что невинных пытаем и сажаем…

ОГНЕВ: Да ладно?! А что так? Не заслужили пока? Не доверяют?

Смирнов играет желваками. Но сдерживается.

СМИРНОВ: Мы из отдела розыска нацистских преступников…

ОГНЕВ (перебивает его): Ага, самое место искать бывших нацистов — это Северный Урал, именно тут у них гнездо. Вы бы хоть что-то новенькое придумали бы. Были тут до вас двое из вашей же конторы. Тоже уверяли, что за военными преступниками гоняются. И так же объяснить ничего толком не могли. Кто у вас там легендами-то занимается? Вы им, бездельникам, пропистон вставьте!

СМИРНОВ (быстро): Кто? Кто тут был?

ОГНЕВ (издевательски): Не помню, гражданин начальник. Вам лучше знать.

Борис жестом останавливает Смирнова, который готов вспылить.

БОРИС: Батя! Это правда: мы ловим предателя, бывшего полицая, который наших людей убивал. Жестоко убивал. В наших местах, кстати — в лагере был начальником охраны, я его помню, до сих пор боюсь. Так что нам понадобится твоя помощь. Но для этого нам надо знать, кто приезжал и выдавал себя за сотрудников органов.

ОГНЕВ: Нет, граждане чекисты, я вам тут не помощник. Работа ваша — справляйтесь сами.

Огнев бросает окурок на снег. Собирается вернуться в дом.

СМИРНОВ: У них был акцент?

Огнев поворачивается и смотрит на гбшника.

СМИРНОВ: Странный такой акцент, сразу не определишь, какой, да? Сначала кажется прибалтийский, потом понимаешь — нет, не он. А имена — литовские, да? Или эстонские?

ОГНЕВ: Нет.

СМИРНОВ: Нет — акцент, или нет — имена?

Огнев молчит.

СМИРНОВ: Да пойми, Борода, чудак ты человек! Скорее всего, к тебе приходили израильские агенты…

Огнев фыркает и начинает хохотать. Смирнов обижается.

СМИРНОВ: Я тебе серьезно говорю! Израильская разведка тоже за ним гоняется, за этим гадом, понимаешь? Только нам надо их опередить, вот и все.

Огнев вытирает слезы, выступившие от смеха.

ОГНЕВ: Ага, два классических еврея — Халимов и Нурмухаметова, просто пробы негде ставить!

СМИРНОВ: Значит, мужчина и женщина… Странно… Хотя у них и женщины в армии… (внезапно догадывается) Нурмухаметова такая девушка лет 18-ти, да? Темненькая, кудрявая?

ОГНЕВ: Вроде того.

СМИРНОВ (Борису): Готовься к встрече с сестрой, Борух Наумович. Скорее всего, ее тоже взяли опознать нашего героя.

Борис бледнеет.

ОГНЕВ (Борису): Он это серьезно? Твоя сестра жива? Или это трюк такой? Они на эти фокусы мастера, так что ты, Борька, сильно-то не обольщайся.

БОРИС (хрипло): Не, Батя. И в самом деле похоже на то. Вот он утверждает, что она после лагеря оказалась в Израиле. Так что все может быть.

ОГНЕВ: Смотри, как оно поворачивается! (Смирнову) Ладно, хрен с вами, может, и правда они агенты какие, хотя ребята славные, спокойные. Ушли они. К манси ушли. Стойбище Курмантова. Там и ищите. А я вам