Между огней - Олли Вингет

В одну из холодных ночей, неотличимую от прочих тысяч, проведенных в узкой пещере, пауку приснился сон. Он увидел, как полнятся чарующими всполохами небеса, как под ними расходятся барханы и песочные залежи, как бурлит в отдалении пустыня, напивается чистой кровью.

И был этот сон так сладок, что пауку отчаянно захотелось остаться в нем, даже если ценой этого стала бы его бессмертная жизнь. Особенно если она.

Но образы неумолимо таяли перед внутренним взором, паук открыл глаза и огляделся.

Тюрьма оставалась тюрьмой. Он продолжал покоиться на остатках трона, в самом сердце величественного зала, что давно уже был засыпан песком.

Паук помнил, как захватывало дух у каждого входящего в его покои до Огня. Как склоняли они головы перед мощью колонн и резных ступеней. Мрамор и дерево. То самое дерево, что рубили и приносили к ногам Правителя как самый великий дар.

А теперь единственным подарком, желанным его трухлявому сердцу, стала бы смерть. Простая и вечная, без обещаний немыслимых далей и пограничий. Паук привычно сморщился, ощущая, как натягивается сухая кожа на его черепе.

– Проклятые деревяшки… – беззвучно разевал он рот, ибо голоса больше не было. – Срубить! Изрубить! Вырубить!

Никто его не слышал. Всем было даровано искупление Огнем, и лишь он, помазанник Рощи, Правитель благостных земель, остался гнить заживо, оборачиваться пеплом, но не рассыпаться им.

Паук прикрыл было глаза, не в силах больше смотреть на песчаный, запекшийся до зеркальной гладкости потолок. Он изучил его до мельчайших шероховатостей и трещинок.

Смотрел на него бесконечно долго, пока горел, ожидая смерти, и потом, тлея, когда понял, что смерть ему не даруют. Но вот сейчас, бездумно скользнув взглядом по мутной глади, заваленной сверху горами песка, паук разглядел просвет, через который можно было увидеть далекое, чистое небо.

Болезненная дрожь пробежала по сухому телу паука, когда он рванулся к расчищенному уголку своей клетки. Кулаки уперлись в холодную стену, но и она стала чуть теплее, прогреваясь на первом за долгие годы солнце.

В голове паука возродился былой сон о том, как бурлила пустыня, как полыхали небеса. Что-то случилось этой ночью, пока он дремал, тяжело опуская голову на прогнившую грудь.

Кровь пролилась где-то в пустыне, и она вздыбилась зыбучим песком. Так было много раз, но только в этот пепел отхлынул от края паучьей могилы.

– Кровь, – плотоядно улыбнулся он, растягивая потрескавшуюся кожу там, где раньше были щеки. – Капелька крови, что будит песок. А сотня таких капель? Что способна разбудить она?

***

Когда Алиса приземлилась на каменную площадку, Вестники только принялись за похлебку. Кружащий голову мясной аромат из котелка был настолько густым, что стелился по камням, подобно туману.

Алиса сглотнула наполнившую рот слюну, остро ощутив голод, но медлить было нельзя.

– Вставайте! – громко крикнула она, хватая рюкзак. – Нужно спешить!

– С ума сошла, Крылатая? – недовольно буркнул Освальд, жмуря глаза и осторожно пробуя варево. – Мы ждали еды полдня.

– Нужно спешить! – повторила Алиса.

Никто даже не шелохнулся. Лин, прилетевший за ней следом, стоял позади, не решаясь сделать шаг.

– Собирайтесь, мы должны двинуться в путь прямо сейчас. – Жрица в нетерпении топнула ногой. – Иначе я полечу одна.

– Лети куда хочешь, пока не поем, я с места не сдвинусь, так и знай, – пробурчал с набитым ртом Сэм, поглядывая с обожанием на раскрасневшуюся Сильвию. – Никогда не ел ничего подобного…

– Вкусно, правда? Это все колючья пыль, – улыбнулась девушка. – Ее нужно варить сразу, иначе она истлеет… Встречается очень редко, мне стряпуха рассказывала…

– Вы что, меня не слышите? – Алиса решительно шагнула к костру. – Мы уже упустили столько времени! Я слышу зов, я знаю, в каком направлении нам лететь!

– Дай нам пару минут, – просительно проговорила Сильвия, пробуя покормить с ложки Троя, который безучастно сидел в тени большого валуна. – Нужно подкрепиться перед дорогой. И тебе тоже, возьми…

Она протянула Алисе глубокую плошку, наполненную до краев ароматной похлебкой. И было в этом жесте столько непосредственности, столько домашнего спокойствия отразилось в мягких движениях полных рук девушки и ее словах, столько неуместной здесь женственности, что Алиса задохнулась собственной злостью. Одним резким движением Крылатая выбила из рук Сильвии плошку, и та упала, тут же раскалываясь. Похлебка бурой лужицей растеклась на камнях.

– Вы все забыли, куда мы летим. И зачем, – процедила сквозь зубы Алиса, натягивая на плечи рюкзак. – Ешьте. У вас есть дюжина минут, потом я улечу одна.

Она отошла в сторону, распустила собранные в узел волосы и принялась заплетать их в тугую косу, стараясь не смотреть на притихших у костра Вестников.

Юли сидела неподалеку от Алисы, вжавшись в камень. Остававшаяся на донышке похлебка больше не казалась девочке упоительно вкусной. От одного взгляда, тайком брошенного на искаженное гневом лицо Жрицы, Юли начало подташнивать. Что-то произошло между Алисой и Лином. Это было очевидно. По красным пятнам на щеках Крылатой, по тому, как нервно она распутывала волосы. Лин тоже притих, застыв на самом краю утеса, он даже не посмотрел на Сильвию, когда та поднесла ему порцию кушанья, и оставался стоять, напряженно выпрямив спину, пока остальные не закончили собираться в путь.

Напряженная тишина действовала на нервы. Потому Юли вскочила, отряхивая с себя пыль, и поспешила помочь Сильвии, хлопочущей у засыпанного песком костра. Девушка мрачно кивнула ей: из уютного обеда, что был так необходим им всем сейчас, ничего не вышло. Крылатые молча рассовывали вещи по рюкзакам, им предстоял еще один перелет, а за ним Вестников ожидала холодная ночевка. Отдых не удался.

Когда Юли подошла к краю площадки, Лин вздрогнул и отшатнулся.

– Все в порядке? – спросила девочка, стараясь прочесть ответ в его тяжелом взгляде.

Парень молча кивнул, наклоняясь к рюкзаку, в котором, кроме собственных вещей, он терпеливо носил и все то, что Юли успела собрать за последние перед бегством минуты в лазарете.

– Зачем мы это таскаем? – спросил он, доставая потрепанную книжицу.

Юли захотелось взять книгу в руки, согреть своим дыханием истончившиеся листки, прочесть строки, начертанные на них, окунуться в учение, что еще билось в ней, звало, подталкивало к себе навстречу.

Но этот путь был закрыт.

– Незачем. Можешь оставить тут.

– Да ладно. – Лин сунул книжицу обратно. – Не так уж много книг у нас осталось. Может статься, что это последняя. Мне не тяжело.

Они немного постояли, думая каждый о своем, пока Алиса аккуратно прятала Чарли к себе под куртку. Лис взволнованно рычал, топорща шерсть.