Самый страшный зверь - Артем Каменистый

— Да.

— Кроме Дирта?

— Не знаю. Но он часто приносил дичь, а на опушке ее мало. И на болото за рудой ходил только он. И клюкву оттуда приносил иногда.

— Болото располагается в лесу?

— Нет. Не все. Часть в дебрях, часть нет. Оно дальше, возле берега. Далеко идти. Зверь позволил построить Хеннигвиль, но ему могло не понравиться, если бы мы начали отходить далеко от селения.

— Что значит, не понравиться?

— Зверь волшебный, он отпугивает демонов. Если их не отпугивать, они бы нас давно убили голодом и болезнями. Ему достаточно перестать это делать, и мы бы не выжили.

— И вы верите в подобную чушь?

— Так говорит преподобный Дэгфинн. И это не чушь. Когда Зверь ослабел, в море пропала рыба, и мы начали голодать. И другие беды тоже были. Даже Дирт почти перестал дичь приносить.

— С чего вы взяли, что зверь ослабел?

— Так сказал преподобный Дэгфинн. Мы отвели к опушке корову. Наверное, в его книге сказано, что Зверь пьет кровь. Он бы напился и прогнал демонов.

— И что, рыба появилась?

— Не знаю. Это было вчера вечером. А утром появились вы.

Мади еще сильнее втянул голову в плечи.

Маг, погрузившись в свои мысли, рассеянно спросил:

— Говоря о Дирте, ты иногда испытываешь недружественные чувства. Почему?

— Мы ссорились часто, а вчера подрались.

— И чем закончилась драка?

— Он меня здорово поколотил.

— Ты зол на него?

— Вообще-то да.

— Ненавидишь его?

— Что?

— Ненависть, ощущаешь ее к нему?

— Нет, что вы! Ненависть — это великий грех!

— Он тебя бил, или это было взаимно?

— Вообще я тоже хотел его поколотить, но ничего не получилось.

— Ты не выгладишь совсем уж слабаком.

— Он очень быстрый. И бьет сразу, а не так, как принято у нас. Он все не так делает.

— Гм… какой интересный молодой человек. Скажи мне, Мади, а были ли у него другие странности?

— Другие?

Патавилетти не выдержал:

— Болван! Отвечай, а не переспрашивай!

Маг поднял руку:

— Спокойнее, не надо кричать на Мади, он и без того взволнован.

— Да он тот еще тупица.

— Патавилетти, я бы попросил не вмешиваться в нашу беседу. Если вам больше нечем заняться, организуйте качественное наблюдение за округой, пока еще кого-нибудь не убили. Итак, Мади, мы остановились на странностях Дирта. Одну я уже знаю: он питал тягу к лесу, единственный из всех здесь живших. Что-то еще было? Такое, чего не замечали за другими? Ты же только что сказал, что он все делал не так.

— Ну… Он чудным был. Таким же чудным, как лэрд Далсер.

— В чем именно заключалось их чудачество?

— Они каждый день колотили друг друга палками.

— И?

— Там, за сараем, столб стоял до камнепада, они его обернули жгутами сухой морской водоросли, а сверху шкурами и стучали по нему палками, ногами и руками. А иногда друг с другом дрались, но не по злости, а вроде игры такой у них было.

— Никто в их забавах не участвовал?

— Нет. Они чужаки, им это, может быть, интересно, а нам нет. Что тот, что другой не очень-то в нашу жизнь лезли, ну а мы так же поступали.

— Понимаю, добрососедские отношения. Кстати, а ты не знаешь, куда лэрд прятал свои записи на бересте?

— Не прятал он их. Сжигал, когда много накапливалось.

— Он вообще что-нибудь хранил вне дома?

Мади пнул один из камней:

— Вот эти булыжники он по всей округе разносил. Мы спрашивали зачем, а он говорил, что для важного дела и что трогать их нельзя, а то язвами покроешься.

— Понятно… Ну что ж, Мади, было приятно с тобой поговорить. Надеюсь, это не последняя наша беседа. Возвращайся к остальным.

— Вы нас не убьете?

Маг, растянув тонкие губы в широченной улыбке змеи, намеревающейся проглотить лягушонка, потрепал мальчишку по голове:

— Ну конечно, нет. Воины Патавилетти просто разозлились из-за того, что на них нападали некоторые жители вашего селения. Они уже успокоились и больше никого не тронут.

— А можно, я поищу своих? Мы там жили. Может, они в подвале остались?

Патавилетти толкнул мальчишку в спину:

— Сказано идти, значит, иди! — Обернувшись к магу, тихо добавил: — Что будем делать с этим Диртом? Его непросто будет найти, охотники хорошо знают свой лес. И вообще что теперь будет?

— Патавилетти, давайте зайдем в дом. Есть вещи, которые не следует знать абсолютно всем. Для их же пользы. — Маг обвел толпящихся вокруг воинов рыбьим взглядом и добавил: — Только перед этим примите меры. Мы не должны терять людей так глупо, пусть не бродят кому где вздумается, а за лесом присматривают.

Дирту неоднократно доводилось выслеживать зверей по следу. Удобнее всего этим заниматься зимой, и дело даже не в том, что их по снегу разве что слепой разглядеть не сможет. Дикий зверь в холодную пору совсем иначе себя ведет, близко не подпустит, как ни старайся. Зеленой листвы, которая может укрыть, нет, хруст шагов, как ни приглушай, все равно услышат.

Зимой Дирту приходилось не просто выслеживать, а, скорее, загонять зверей. Тут уж кто кого переупрямит. Иногда дичь уходила, а иногда, особенно после серьезных снегопадов, преимущество получал человек на лыжах. В стужу корма травоядным не так много, как летом, и для его добычи требуется время. Знай себе, двигайся за сохатым, и ничего больше не надо делать. Слыша шум погони, он идет без остановок, преодолевая сугробы, теряет силы, в животе бурчит, ноги отнимаются, но утолить голод нечем.

За один день загнать лося нереально, а вот за два — уже шансы есть, если снег подходящий, с тонким настом, а снизу рыхлый, коварно-вязкий. Тут, главное, самому раньше не свалиться. Кисловатые корешки, прогоняющие сон, силу не прибавляли и усталость не снимали. К тому же мало просто догнать сохатого, надо затем заставить его развернуться назад, к морю, а потом контролировать его движение. Хоть он к тому времени обычно плетется собирающейся рожать бабой, все равно трудно приходится.

Дирт трижды пробовал охотиться таким способом и лишь однажды преуспел. Мог бы, наверное, и повторить успех, но помешали волки.

Летом охота совсем не такая, да и следы не так просто замечать, но все равно для Дирта это давно уже не было проблемой. Его удивляли хеннигвильцы, разве что оттиск коровьего копыта на почти высохшей грязи не пропускали, а на все, что сложнее, реагировали с зоркостью слепцов.