Родник холодный - Борис Панкратов-Седой

качнулся початок кукурузы. Возможно, это был порыв ветра; возможно просто показалось; возможно лесная зверушка забрела на поле полакомиться. Бекас вернулся на бугор, настроил резкость бинокля на нужную дальность.

В бинокль он увидел, как качнулся еще один початок кукурузы, потом второй, потом ещё и ещё. На поле определенно было движение в его сторону. И если это был зверь, то очень крупный — лось или медведь, но чтобы вот так рядом с людьми — на это почти нет шансов.

Бекас спустился вниз, дослал патрон в патронник АК и поставил автомат пока на предохранитель. Мысленно сказав себе дважды, чтобы не забыть: «На предохранителе. На предохранителе». Дальше у него было два варианта действия: первый — скрытно покинуть поле; второй — выяснить причину обнаруженного движения. Бекас выбрал второй вариант.

Он залег и на локтях держа АК47 перед собой медленно пополз в сторону от примерного направления вектора обнаруженного движения, стараясь рассчитать всё так, чтобы оказаться метров в пятидесяти от него.

Глава 15

Бекас лежал в кукурузе, замерев, не шелохнувшись, почти не дышал. Пятеро или больше прошли от него совсем близко. Сколько их точно понять было не возможно. Они прошли настолько близко, что Бекас смог разглядеть за стеблями не только их тактическую обувь и камуфляжные штаны, но и услышать шорох одежды. Когда они прошли, он осторожно стал отползать назад, положив большой палец правой руки на предохранитель, чтобы мгновенно его снять и открыть огонь из своего АК47. Он решил как можно скорее покинуть это место.

Солнце клонилось к закату, и по свету и теням на кукурузе он сориентировался, в какой стороне от солнца находится его стан в заброшенном дома.

Он прополз еще метров двадцать и остановился. Некоторое время он лежал и прислушивался. Ничего подозрительного не услышал, двинулся дальше. Еще через десять метров пришлось снова замереть — он услышал, как движется еще одна группа. Бекас отчетливо услышал команду: «Стой!». Потом звуки стихли. «Дай карту!» — снова услышал Бекас. «Туда!» — движение в кукурузе возобновилось. Сколько человек было уже в этой группе, даже приблизительно определить не было никакой возможности.

«Потаповские», — сообразил Бекас, — «Операция у блокпоста под чужим флагом сработала. Но сработала в дурном месте и в дурное время».

Когда он добрался до дома, первое, что он сделал — это забрался на чердак и припал к пулемету, стоящему у чердачного окна. Так он пролежал около часа в ожидании — нет ли преследования на тот случай, если его всё-таки обнаружили и размышлял о своих дальнейших действиях. Решил, что оставаться на месте нужно до темноты — лучшей позиции, чтобы принять бой, ему не найти, а если уходить, то только ночью. Он спустился вниз и перенес на чердак всё: рюкзак, СВД, весь имевшийся в доме БК.

Главной опасностью теперь оставался мотоцикл, который могли обнаружить. «Урал» хоть и стоял спрятанным в высоких зарослях травы, но метров с пяти или даже десяти его заметить было можно. Бекасу пришлось, не дожидаясь темноты, предпринять меры на этот счет. Он осмотрел чердак еще раз. Нашел то, что было ему нужно — длинную проволоку, на которой висели сушеные травы.

Он освободил проволоку от всего лишнего на ней. Отрубил фуллтангом шесть коротких кусков от проволоки — по две на каждую гранату. Намотал на подобранную с пола щепку леску от трех удочек, которые обнаружил на чердаке еще раньше.

Спустился вниз. Расколол полено несколько раз вдоль. Выбрал самые подходящие для колышков куски, заточил их с одного конца — три штуки

По-пластунски выбрался из дома, нырнув в траву, начинавшуюся у самого крыльца. Добрался до мотоцикла. Забрал из мотоколяски оставшиеся гранаты Ф1 — восемь штук. Пять забрал с собой на чердак. Три гранаты оставил в растяжках, закрепив гранаты проволокой на толстых ветвях кустов почти у самой земли, протянув рыболовную леску от чеки гранаты до колышков, которые основательно воткнул в землю там, где трава была погуще. Пока устанавливал растяжки, успел много раз пожалеть, что нет у него с собой ножа мультитула.

* * *

Валентина пробиралась ночью по окраинным переулкам Оскола на встречу с агентом Лёвкой. Она двигалась, наклонившись так низко, чтобы ее голова не торчала над изгородями. В одном месте ее коротко и довольно лениво облаяла из-за ограды собака, и Валентина ускорилась, чтобы быстрее угомонить собаку, миновав этот двор.

Впереди, в полусотне метров, на фоне ночного неба вырисовывались силуэты двух домов с заострёнными крышами, которые Валентина взяла себе днем за ориентир. От тех домов до белого здания было уже рукой подать.

Добравшись до белого здания МПП — «медицинского пункта полка», Валентина свернула от фасада в сторону курилки, за угол.

— Я здесь. — донёсся до нее протяжный шепот Лёвки из куста декоративной белой спиреи.

Лёвка выбрался из куста, приподнял свою красную бейсболку, сказал:

— Здравствуйте, товарищ Мария!

— Здравствуй, Лёва! — сказала Валентина, протягивая ему руку, — В дом можем пройти?

— Да, да, конечно. Там один лежачий только. Он спит.

Валентина проследовала за Лёвкой внутрь МПП. Половицы в коридоре скрипели, и скрип казался чудовищно громким.

— Сюда, сюда. — показывал Лёвка рукой, — Тут кабинет доктора и смотровая.

Они вошли в комнату.

— Тут сесть можно. — сказал Лёвка садясь на диван.

Валентина села рядом, начала с того с чего надо начинать встречи с агентом.

— Давай сразу по тебе сообщу решение «Центра». «Центр» считает тебя ценным сотрудником и думает о тебе — как лучше поступить после завершения операции.

Левке было приятно слышать, что далекий «Центр» в далекой Москве не только знает о его существовании, но и думает о нем. Где он, а где Москва, а вот же…

— Собственно, «Центр» оставляет всё на твое личное усмотрение. После завершения операции ты или выводишься из игры вместе со мной в Москву…

— В Москву? — переспросил Левка.

— … или останешься. В последнем варианте с тобой на связь выйдет человек, которого ты знаешь в лицо.

— Мне надо подумать. — сказал Левка

Лёвке действительно было над чем подумать. Мотать ли удочки ему в Москву, пока не стало сильно горячо. И кто он там, в Москве? И что он там, в Москве? Скорее всего, снова никто и ничто — он там в Москве. Или остаться и вертеть всех на одном месте, кто считает, что он никто и ничто. Лёвке действительно нужно было время подумать над этим.

— Теперь о текущем. Где тобой был обнаружен радиоактивный след?

— Здесь!

— Здесь? Где здесь?