Не вернёмся, не свернём - Дмитрий Соловей

Инертность развития истории мы наблюдали неоднократно. К примеру, Витте занял ту же должность, что и в прошлой реальности. И это с учётом того, что в Петербурге наша группа активно влияла и меняла ход этой истории. Закрытие портала стало первым подтверждением того, что развилки реальности не случилось, хотя Николай Александрович был убит, а Георгий I излечился от туберкулёза. События повторялись, пусть и с небольшими исключениями.

Одним из таких исключений был Искандер. В Средней Азии набирали обороты его предприятия. Опальный князь развернулся в Ташкенте с размахом. Я подозревал, что его привлекали не столько деньги, как сам процесс. Скучал опальный князь и с нашей помощью своеобразно развлекался, развивая азиатский регион.

И только на Кавказе наши действия никак не сказались. Хотя было сделано немало. С началом кризиса Артём решил выкупить акции бакинской нефти, позже мы построили консервный завод, но этого оказалось недостаточно, чтобы изменить исторические процессы. Все революционные кружки, национальные и религиозные движения возникали практически без изменений. С середины лета Баку начало потряхивать от армяно-азербайджанских конфликтов.

Газеты писали сдержанно, без подробностей:

«Участившиеся за последнее время случаи убийств из мести между армянами и мусульманами приняли большие размеры. Мирное население объято страхом. Всякая деятельность приостановлена. Банки закрыты. Повод к этому, по-видимому, месть».

Артём надеялся и верил, что резни не случится, и всё пройдёт на уровне ссор и скандалов. Время показало, что наше вмешательство смогло отодвинуть конфликт только на несколько месяцев. Узнали мы о начале той резни буквально «из первых рук». На нашем заводе каким-то армянином был убит рабочий-мусульманин. Начальник производства успел отправить две телеграммы, прежде чем связь с Баку оборвалась.

Потом ходили самые невероятные слухи о сотнях и тысячах погибших. Якобы казаки, прибывшие наводить порядок в городе, сдавали армян на расправу мусульманам, а в полицейских участках тюркским рабочим под залог паспортов выдавали оружие. В Баку начались пожары, а население резало друг друга. Армяне нападали на татарские деревни, те в отместку убивали армян. Правых и неправых в этой национальной вражде не было. Каждая сторона объясняла суть конфликта со своей позиции. Пройдут десятилетия, но истина так и не будет найдена.

Да, я согласен, что царское правительство с его принципом «разделяй и властвуй» подогрело народное негодование. Возможно, как считали историки, Турция не осталась в стороне, внеся свою идеологическую лепту. В любом случае там гибли ни в чём не повинные женщины и дети. Государь обещал навести порядок. Только нам на ближайший год о своём производстве и вспоминать не стоит.

Зашевелились националисты в Тифлисе, снова грабили и убивали евреев в Одессе и Ростове-на-Дону. Мне хотелось выть от бессилия и невозможности что-то изменить в стране!

Единственным светлым окошком в этой пучине внутренних и внешних конфликтов были мои ученики. Медленно, но верно они внедрялись в различные структуры государства, влияя на людей и ситуации. Деевы, умнички, уже оформили заявку на изобретение новокаина. Небольшая фабрика лекарств на Девичьем поле в Москве превратилась в огромный завод, к которому совсем недавно пристроили цех по выпуску шприцов. Давно требовалось это сделать, а тут как раз повод достойный – стоматологам нужен был не только обезболивающий препарат, но и инструмент для его введения.

Те шприцы, что мне довелось здесь видеть, поражали своей убогостью. В их основе был непрозрачный каучуковый цилиндр, а также металлический поршень и игла. Понятное дело, что о стерильности такого шприца и речи не шло. Но даже они пользовались невероятной популярностью среди врачей. У французов несколько лет назад появилось что-то со стеклянным цилиндром и поршнем, только широкого распространения в России шприцы пока не получили.

Безусловно, патентов на шприцы было много. Считается, что один из изобретателей шприца с полой иглой шотландец Александр Вуд начал вводить своей жене морфин аж в 1853 году. У женщины был рак, и таким образом Вуд облегчал ей состояние, попутно и сам подсел на иглу. Каждый изобретатель патентовал что-то своё. Мы в этой теме не остались в стороне, поскольку знали наперёд историю развития медицинской техники. Про одноразовые шприцы речи ещё не шло. Нам бы наладить массовый выпуск стеклянных, таких, что могли обеспечить стерильность и надёжность.

Меня больше всего порадовало, что технологию и станки от начала до конца разработали наши выпускники. Они вели переписку с Верой Степановной, заказывали оборудование, проводили испытания. Как ни странно, но сложнее всего было обеспечить массовый выпуск иголок. Притом что расход стали был мизерный, технология оказалась сложной для этого времени. Это в двадцать первом веке шов заваривался лазером. Имеющаяся в нашей лаборатории сварная машинка выдавала очень грубый шов. Деевы мне устроили экскурсию в лабораторию. Цех ещё не работал, станки даже не начали монтировать. Испытания малых партий проводились в лаборатории.

Я никогда не задавался вопросом, как в иглах для шприцов дырочки «выковыривают». Оказалось, что сгибают в виде трубки тонкую стальную полоску, пропуская её через систему валиков, чем-то напоминающих машинку для закатки консервов. После первой пары валиков пластинка только изгибается, после второй изгиб становится больше. А на выходе третьей пары получается уже трубочка. Правда, с незаваренным швом. Его запаивают на следующем этапе. Это мало напоминало даже заготовку для иглы. Диаметром трубка была миллиметров пять. Такую иглу да хм… в зад… не хотелось бы получить. Оказывается, дальше стальную трубку вытягивают через систему валов. Попутно шов сварки ровняется и получается игла с внешним диаметром в пару миллиметров. Всё равно толстовата. Я привык к более «деликатным» иглам.

Технологи продолжали работать над этой проблемой, заверяя, что доведут изделие до ума. В любом случае у них в лаборатории только несколько станков, а в цеху будет система конвейера с заточкой, обработкой щёлочью, мытьём и так далее, пока игла для шприца не примет узнаваемый вид. Не думаю, что у нас получатся идеальные иглы и шприцы, но это лучшее, что имеется в настоящее время.

Деевы, похваставшись и показав всё, что успели наработать, уже особо не возражали против поездки в Стокгольм, к тому же компанию им составит Василий Уваров с супругой. Естественно, что съёмочная группа отправлялась вместе с номинантами.

У меня же в Москве были ещё дела. Первым делом посетил Андрюшку Туполева. Вернее, зашёл к Румянцевым, у которых парнишка проживал.

– Не обижают? – шутливо поинтересовался у Андрея.

– Что вы, Николай Иванович! Никто не обижает, все помогают, – заверил он. – Отец приезжал, хотел высказать недовольство, что я в университет не поступил, мы его в кинотеатр сводили.

– А там кино с твоим участием… – продолжил я предложение.

– Угу, – немного засмущался Туполев. – Мне в училище проходу не дают, модель аэроплана хотят посмотреть, – на этой фразе он укоризненно на меня посмотрел.