Неестественные причины. Записки судмедэксперта: громкие убийства, ужасающие теракты и запутанные дела - Ричард Шеперд

Затем суду было сказано, что изначально Мэнди заявляла, будто беременность наступила в результате изнасилования, однако затем изменила свои показания. Более того, выяснилось, что ей уже доводилось рожать прежде – это произошло в туалете в доме ее матери двумя годами ранее, после чего ребенка отдали на усыновление. Вскоре после этого она прервала вторую нежелательную беременность.

Присяжные посчитали ее виновной в инфантициде. Судья прогремел:

– Вы и только вы были ответственны за эту маленькую девочку, и вы ее подвели… – при этом добавив: – Очевидно, что в момент совершения преступления вы не отдавали себе в полной мере отчет о своих действиях.

Ее приговорили к двум годам условно, назначив один год обязательного психиатрического лечения. Сторона обвинения была разочарована, так как все понимали, что приговор был бы куда более суровым, если бы ее признали виновной в убийстве. Что касается меня, то я ни капли не сожалею. Было бы невыносимо, если бы ее судили за убийство на основании доказательств, полученных под давлением: совесть мучила бы меня до конца дней.

Вскоре после этого я узнал о правде еще больше – хотя теперь и оказался в совершенно иной ситуации. Обвинение и я придерживались по делу совершенно одинакового мнения, и к моменту судебных разбирательств у нас не было ни малейших сомнений, что мы достучались до правды.

Это был очередной вызов в воскресное утро. Снова чувство вины, так как Джен пришлось отложить в сторону свои учебники, чтобы присматривать за детьми, а это значило, что ей придется наверстывать ночью. Джен, должно быть, задавалась вопросом, почему мертвые в нашем доме, казалось, были важнее живых, и, оглядываясь назад, я не могу ее винить. Дети уже подросли и стали более самостоятельными, однако наши взаимоисключающие потребности частенько провоцировали стычки между их родителями. Тем не менее наше разделение труда было для меня очевиднее некуда: так как я был кормильцем семьи, то приоритет должен отдаваться моей работе. Только теперь я могу взглянуть на все глазами Джен и понять, насколько это ее обескураживало, а также как сильно, должно быть, я выводил ее из себя. В конце концов, она училась не просто так, и однажды должна была стать врачом, значительно увеличив наш семейный доход. К сожалению, тогда это до меня не доходило: я был настолько погружен в свою работу и настолько сосредоточен на том, чтобы в нашей сумбурной жизни был хоть какой-то порядок, что не мог, ну или не хотел, осознавать ее недовольства.

Тем солнечным утром я направился в центр Лондона, и чувство волнительного возбуждения перевешивало чувство вины. Я обожал своих детей, и совместно проведенное воскресенье сулило много чего: веселье, хлопоты, усталость, чувство удовлетворения. И тем не менее – что теперь мне кажется совершенно неправильным, во что мне сейчас верится с трудом – все эти радости ни в какое сравнение не шли с перспективой пораскинуть мозгами на интересном вскрытии.

Хотя я уже и работал судмедэкспертом несколько лет, каждое мое новое дело по-прежнему невероятно меня будоражило. Романтика, которую внушила мне в детстве книга Кейта Симпсона, все еще никуда не подевалась. Пускай у других сердце уходит в пятки при приближении к Вестминстерскому моргу: мое сердцебиение учащалось, когда я начинал думать о новом деле, о связанной с ним истории, о загадках, которые таило в себе ожидающее меня тело. И все это несмотря на то, что я знал: велика вероятность, что в воскресенье утром я буду снова иметь дело с последствиями очередной пьяной субботней стычки у бара.

Вестминстерский морг скрывается за коронерским судом на Хорсферри-роуд в центре Лондона, однако это не самое знаменитое здание в этом районе. На самом деле туристы, направляющиеся в сторону галереи Тейт, редко когда обращают внимание на прекрасный старый дом из красного кирпича и уж точно не догадываются о расположенном за ним морге. Как и все остальные связанные со смертью учреждения, оно достаточно неприметное, чтобы не напоминать о неизбежном конце тем, кто этого не хочет.

В этом морге не так давно был проведен капитальный ремонт, и теперь он был самым современным в стране. Главный вход был застеклен, лампы ярко светили, все кабинеты были новенькие и аккуратные, а комнаты для скорбящих родственников окрашены в пастельные тона. Тем не менее, несмотря на все это стекло и новизну, поездка сюда в выходной день знаменовала переход от семейной жизни к мрачному миру, в котором, несмотря на дружелюбный персонал и приятную обстановку, все крутилось вокруг смерти.

Запах морга, этот знакомый парфюм смерти, ударил в нос, и я поприветствовал небольшую группу ожидавших меня людей: работник морга, криминалист, молодой полицейский и два детектива. Еще был полицейский фотограф, чьи дежурства, казалось, частенько совпадали с моими, так что виделись мы далеко не первый раз.

Закипел чайник, и мы направились в крошечную комнату отдыха персонала. Она пустовала. Детектив-инспектор Фокс заговорил первым.

– Итак, усопший – молодой парень. Субботний вечер, много выпил, немного травки…

Значит, это все-таки было обычное воскресное дело. Мое сердце оборвалось. Лучше бы я остался дома с детьми.

– Немного повздорил…

Это я слышу тоже не в первый раз. Нож, бутылка, кулаки?

– Со своей девушкой, и…

Она зарезала его ножом, как пить дать. Детектив замялся.

– В общем, она его задушила.

Я недоумевающе на него уставился. Такого поворота я не ожидал. Женщина, задушившая кого-то насмерть, – это невероятная редкость, такого практически не бывает. Оглядываясь назад на годы своей карьеры теперь, десятки тысяч вскрытий спустя, могу сказать, что больше с подобными делами я не сталкивался.

– Она призналась? – спросил я.

– Пришла в полицию посреди ночи в крови, царапинах, блузка порвана, вся в слезах. Мы вызвали «Скорую». Она сказала, что сцепилась со своим парнем, и она, возможно, серьезно его ранила.

– Сколько к тому моменту прошло времени?

– Видимо, считаные минуты. Мы поспешили туда, пульса не было, сделали все, что могли. Приехала «Скорая», но без толку. Когда мы сказали ей, что он мертв, она… в общем, это было ужасно.

Он выглядел расстроенным. Было очевидно, что он давно в полиции, и я задумался, почему это дело так его затронуло.

– Я несколько часов допрашивал ее, и она все придерживалась своей версии. Самооборона. И… ну… она милая юная девушка.

Его коллега согласился.

– Да, ее зовут Тереза Лазенби. Приятное личико. Все время в слезах.

Детектив-инспектор кивнул.

– Кажется, хорошая девушка. Не верится, что она могла… но он пытался ее убить, и ей пришлось спасать свою собственную шкуру.

Мне хорошо знакомо, как живые посылают нам сигналы, призванные тронуть наши сердца. Я по себе знаю, как легко можно им поддаться. Переживания этой девушки явно воздействовали на детективов, и, несмотря на признание в ужасном преступлении, они явно ей сочувствовали. Я почувствовал облегчение от мысли о том, что трупы никак не способны повлиять на наши эмоции. Они могут лишь поведать правду без прикрас.