Морпехи против «белых волков» Гитлера - Владимир Першанин

– Ладно, уматывай к себе, — посоветовал капитан «Касатки» Будько, шевеля густыми, как у моржа, усами. — Зубоскалишь тут без дела.

– Я вам дельные советы даю. Такое важное дело орденами пахнет.

– Пошел на хрен!

Капитан «Касатки» Ефрем Васильевич Будько пережил личную трагедию. У него погибли оба сына, тоже моряки. Старший исчез бесследно на Балтике, младший служил в здешних местах.

Месяц назад на берег выбросило мертвое тело матроса с потопленного сторожевика. Судьба словно издевалась над старым капитаном, местные жители опознали опухшее тело с выклеванными глазами и сообщили отцу. Оказалось, это младший сын Будько.

Ефрем Васильевич примчался на полуторке через час, обнял изуродованное тело и зашелся то ли плачем, то ли жутким истерическим хохотом. Люди думали, Ефрем сошел с ума. Он выл, не давая погрузить тело на грузовик, фельдшер Рябков сделал ему два укола, налили спирта и кое-как усадили в кабину.

У Будько оставалась еще маленькая дочка, но после смерти второго сына он почувствовал полное одиночество, рушились все его надежды на будущее, он уже ничего не боялся, ненавидел немцев и в бою сам становился за пулемет. Он хотел, чтобы лодка оказалась именно здесь. Представлял, как сбрасывает глубинную бомбу и добивает экипаж из пулемета.

Лейтенант Костя Веселков вязал связки тола по сорок килограммов. Маловато, конечно, но удачно сброшенный пакет может вышибить клепки или сбить перископ. «Касатка», бывший малый сейнер, покачивалась на якоре, направив ствол пушки в темный провал между скалами.

Тем временем Маркин сформировал группу из четырнадцати человек, назначив старшим Степана Осокина. Заместителем поставил Славу Фатеева. В группу включили лучших бойцов: Шишкина, Салиева, Парфенова, а также баяниста Сашу Кучеренко и нескольких новичков, проявивших себя.

Гора была оцеплена. Кроме того, подготовлена запасная группа, которую возглавил сам Маркин. Бойцы удивлялись, почему командир отряда не пошел с первой группой — в трусости Никиту Васильевича никто бы не обвинил. Характер у него был непростой, излишне самолюбивый, но смелости всегда хватало.

Причину вскоре поняли. Начальство в штабе флота перестраховывалось и прислало старшего лейтенанта Кулаева из разведотдела. Вроде как контролера или толкача. Раздраженный Маркин долго матерился и отменил свой план командовать передовой группой. Он не хотел, чтобы им помыкал неизвестный штабной офицер, предоставив расхлебывать кашу Степану Осокину. Излишнее самолюбие Маркина обошлось отряду дорого.

Вадим Аркадьевич Кулаев приехал с двумя помощниками, намеренный взять операцию в свои руки. Выглядел он блестяще: на груди орден Красной Звезды и медаль «За отвагу», морской бинокль, за спиной новенький автомат ППШ, на поясе небольшая кобура с трофейным «вальтером». На боку болталась туго набитая полевая сумка.

– На хрен ему этот кинжал, — тихо шепнул Фатеев своему другу Афоне Шишкину. — Кого он резать собрался? Лучше бы запасной диск для автомата взял.

– И пистолет несерьезный, «вальтер-7,65», — в свою очередь заметил Шишкин. — Им только ворон пугать.

Командир взвода Степан Осокин выглядел по сравнению с Кулаевым невыразительно: затертый маскхалат, пояс оттягивали подсумки с запасным диском и гранатами. Две трофейные гранаты торчали из-за голенища сапог.

– У вас хоть бинокль имеется? — требовательно спросил Кулаев.

– Имеется, — Степан достал из-за пазухи половинку бинокля на тонком ремешке.

– А карты где храните? — не отставал штабной разведчик.

– Здесь же, — похлопал себя по груди Осокин. — А вы зря маскхалат не надели, очень уж блестите. И гранат нелишне было бы захватить.

– Гранат у вас хватает. Поделитесь, я надеюсь… если понадобятся.

– И сумку такую тяжелую зря тащите, она за каждый куст цепляться будет.

– А ваши люди топорами и тесаками немцев рубить собрались?

Действительно, Осокин приказал взять с собой два топора, а в рыбхозе одолжил несколько отточенных тесаков.

– Кое-где прорубаться придется. Груза на себе много тащим. Взрывчатку, огнемет, гранаты, да и патронов двойной запас. Может, у них там база оборудована.

– Как у Жюля Верна. Подводный грот, лодка, капитан Немо.

– Начитанный вы, товарищ старший лейтенант, — как всегда, не выдержал Славка Фатеев. — Завидую. Я ведь всего три класса закончил. Капитан Немо не фрицем, случайно, был?

– Ладно, хватит болтать, — раздраженно проговорил Кулаев. — Кто-нибудь бывал на вершине? Или не удосужились?

Старлей был молод, не старше двадцати двух лет. Один из тех везунчиков, которые быстро делают карьеру, получают награды и находятся в резерве на выдвижение.

– Я был, — ответил Антон Парфенов, — вместе с Кучеренко. Там дальше начинается спуск. Мы видели озеро или бухту, которая соединяется с морем. Дождались прилива и убедились, что уровень воды поднимается.

– Может там подводная лодка прятаться?

– Озеро большое, метров четыреста в диаметре. И глубина, судя по всему, неплохая.

– А что же вы вниз не спустились, не проверили все, как следует?

– Мы наверх прорубались часа четыре, а пока наблюдали, стемнело.

– Сейчас ночи еще светлые. Что, испугались?

– Светлые не светлые, а в сумерках едва ноги не переломали. Обрывы, промоины, в расщелинах лед. Да еще заросли. Сегодня как следует будем проверять.

– Конечно, будем, — язвительно отозвался орденоносец. — Мы не водку пить сюда прибыли.

– Да и нет у нас водки, — в тон ему отозвался Маркин. — Четырех товарищей помянули, позавчера погибших. А ты где воевал?

– Куда посылали, там и воевал. Еще вопросы будут?

– Чего у тебя спрашивать? Ты сам ничего не знаешь, — отмахнулся Маркин. — На рожон не лезь, людей береги.

Кулаев ничего не ответил и приказал бойцам строиться.

Семнадцать человек в течение трех часов поднимались на вершину Чертовой горы. В некоторых местах приходилось прорубаться сквозь стелющиеся заросли полярной березы. Топоры и тесаки с трудом брали твердую вязкую древесину. Если бы Парфенов не наметил вчера путь для группы, времени понадобилось бы вдвое больше.

Четырнадцать человек во главе с Осокиным шли, тяжело груженные боеприпасами и взрывчаткой. Кулаев и двое помощников двигались налегке.

– Дай, что ли, и мне пару «лимонок», — снизошел орденоносец, обращаясь к Осокину.

– У меня лишних нет. Тебе же предлагали внизу.

Кулаев все больше раздражался. Сумка с картами, запасом еды, бинтами и пол-литровой фляжкой водки, как и предсказывал Степан Осокин, цеплялась за каждый куст. Приходилось выпутываться. Тяжелый морской бинокль болтался на груди и тоже норовил зацепиться за куст или ветку. Когда наконец взобрались на вершину и остановились передохнуть, Кулаев был мокрый насквозь от пота.