Милые женушки - Эбби Дрейк

– Бриджет? – спросила она. – Что ты тут делаешь? – Перешагнув через порог, она увидела Дану, словно в неуклюжем реверансе застывшую у ног подруги. Но Дана не делала реверанс – она красила Бриджет ногти. – Боже, – воскликнула Кэролайн, – чем вы обе тут занимаетесь?!

Миновала короткая пауза, а затем Бриджет сказала:

– Чертовски подходящее место для педикюра, n'est-се pas?[35]

Как и они, Кэролайн тоже не вчера родилась. Через несколько секунд она все поняла.

– Рак! – внезапно воскликнула она, даже не пытаясь изобразить непринужденность.

– Матки, – дополнила Бриджет.

– Вот тебе и закон об отчетности и безопасности медицинского страхования.

– Но, Боже ты мой, Бриджет, почему же ты никому ничего не сказала? – Затем Кэролайн посмотрела на Дану. – Хотя, – добавила она, – наверное, все же кое-кому сказала.

Эта четверка, которая когда-то была пятеркой – когда Китти была замужем за Винсентом, – теперь казалась обрубленной до двойки, пары, которая беспокоила Кэролайн так же сильно, как и то, что ей ничего не стали сообщать.

Она решила, что надо спросить, как себя чувствует Бриджет, и спросила.

– Все будет нормально, – ответила та. – Мой лечащий врач – доктор Вольф.

Это был онколог с Манхэттена, который имел привилегированное положение в Нью-Фоллсе. Он был щедрым дарителем, так что Кэролайн сказала:

– Что ж, ты в хороших руках. Уверена, с тобой все будет в порядке.

– Я приду на праздник, если тебя это беспокоит.

Естественно, это приходило Кэролайн в голову, но она сказала:

– О, Бриджет, единственное, что меня сейчас беспокоит, – чтобы ты скорее поправилась.

– Я собираюсь. Прежде всего я хочу помочь Дане разобраться с загадочной смертью Винсента.

– Загадочной? Между нами, девочками, я считаю, что это дело затянулось.

Затем в разговор вступила Дана:

– Кстати, Кэролайн, ты давала Винсенту деньги перед тем, как его убили? Может быть, ссуду?

Насос для внутривенных вливаний запищал.

Кэролайн засмеялась:

– Деньги? Винсенту? Зачем?

– Ну, я не знаю. Но твоя дочь говорила что-то насчет этого моему сыну…

Распрямляя цепочку, на которой висела компактная сумочка «Диор», Кэролайн сказала:

– Ах вот ты о чем. – Вот почему она ее третировала? – Ну да, – начала она историю, которую придумала заранее. – Винсент попросил Джека вложить деньги в новое предприятие, но Джек ему отказал. Мне показалось, что это несправедливо. С Китти или без нее Винсент был нашим другом много лет, разве не так? А теперь у него Иоланда, и я подумала, что сейчас очень важно оказать ему поддержку. Кстати, это была одна из причин, по которой я пригласила ее на раут, никто не прокомментировал мой жест, но теперь я понимаю, что кое-кто был недоволен.

– Но это же была твоя вечеринка, – сказала Дана.

– Ты могла бы даже кричать, если бы хотела, – добавила Бриджет, но Кэролайн пропустила это замечание мимо ушей.

– Надеюсь, я ответила на ваши вопросы, – бросила она Дане, щуря глаза и бросая на нее яростный взгляд. – Теперь я должна идти. Боб Халлидей лежит в реанимации. У него был приступ паники. Святые небеса, такое впечатление, что все разваливаются на части. – Она пожелала Бриджет удачи, затем поспешила выйти в коридор, подальше от этих женщин, которые когда-то были ее подругами.

Дана попала домой уже вечером. Войдя в дом, она вспомнила, что Стивен приедет к ужину, а она еще ничего не приготовила.

Сэм встретил ее с самодовольной ухмылкой.

– Прошу тебя, скажи мне, что ты состряпал запеканку с рисом и овощами и поставил ее в духовку, – взмолилась Дана. Когда мальчики были еще маленькие, они ей помогали по кухне. А теперь Дана чаще ела одна, а чтобы разогреть замороженный обед, повар не нужен.

– Извини, – ответил Сэм. – Но мы можем заказать пиццу. Как дела в больнице? – спросил он.

Дана рассказала ему о Бриджет. В отсутствие отца Сэм стал еще более открытым.

– Ладно. – Затем она рассказала о Кэролайн и ее деньгах для Винсента. – Я не знаю, правда это или нет, но она так сказала. А теперь признайся: что ты там еще задумал?

– Я?

– Ты. – Дана бросила свою сумку и подошла к чайнику, решив повременить с вином до прихода Стивена.

– Ну, ничего особенного.

Сын стоял и смотрел, как она наливает чайник, достает кружку, кладет туда пакетик с чаем.

– Звонила миссис Делано, – сказал он.

– Китти?

– Она просила тебя поехать с ней завтра к ее матери в Гайд-парк.

– Нет, никуда я не поеду.

– Почему?

– Потому что меня сегодня почти весь день не было, а завтра среда и твой отец будет дома, а я не знаю его расписания, и, кроме того, я бы очень хотела провести с тобой какое-то время до того, как ты уедешь в колледж.

– Чтобы разгадать убийство?

– Нет, – ответила она, улыбнувшись улыбкой матери. – Чтобы провести время с тобой.

– А если у меня другие планы?

– Например?

– Например, сегодня отличный день, и я хочу пригласить Хлою Мичем пойти прогуляться.

– Хлою? – Дана не спросила, куда делась его фантазия об Элиз.

– Только бизнес, мам. Может, мне она расскажет то, что ее мать не стала бы рассказывать.

– То есть?

– То есть… ну, пойдем в гостиную и посмотрим, что я сделал.

Она выключила конфорку под чайником, потому что знала, что ее ожидает настоящая пытка. Хотя, если честно, Дана была рада, что он дома, а не занимается такими вещами, какими, без сомнения, занимается сейчас его брат в Косумеле.

Полная теплых материнских дум, она пошла вслед за Сэмом в гостиную и, войдя, поняла, почему его улыбка при встрече была такой самодовольной.

– Сэмюель Дэвид Фултон, что, во имя всего святого, ты сделал? – Дана оглядывала комнату, заваленную огромными листами бумаги, размером с мольберт, которые висели по стенам и закрывали собой коллаж из фотографий мальчиков еще в детском возрасте, то, как они изменили пространство, на которое она потратила уйму денег и времени, приводя его в порядок, когда мальчики впервые уехали в колледж. Теперь эта комната представляла собой нечто среднее между классом и комнатой для допросов. На листах ютились стрелки, заметки и нумерованные списки, напечатанные разноцветными чернилами. – Сэмюель? – повторила она, потому что вместо того, чтобы ответить, он улыбался.