Имитация страсти - Евгения Михайлова

Беги, Ксюха, туда, где столько нормальных людей, чужих детей, нуждающихся в спасении. Туда, где еще есть возможность родить своего, только своего ребенка от мужчины с душой и сердцем, а не с кровавым месивом преступлений!»

Утром я вошла на ватных ногах в детскую и посмотрела на лица детей недоверчиво, почти с подозрением. Они сидели, уже одетые, очень тихие, серьезные. Они смотрели на меня с одинаковым выражением. Слава богу, я еще умею его читать, детское выражение. Там был вопрос: «Ты не бросила нас? Ты еще наша Ксю?»

У меня не было сил даже на обычное приветствие. Я так медленно преодолевала расстояние от своих сомнений, от островка своего самосохранения к их по-прежнему требовательной доверчивости. Еще есть возможность разбить эту хрустальную нить, которая стала, возможно, не только моими кандалами, но также их нравственной обузой.

Была возможность, пока Петя не дотянулся до моей руки. Пока не вцепился в нее своими влажными от волнения ладошками и не шепнул…

Он шепнул: «Мама». Вот и все.

Мы вместе. Значит, все же так бывает.

Чужие, не родные души, раскаленные любовью, сливаются в одну, становятся втрое сильнее и богаче… И пусть это всего лишь иллюзия, но у нее такая высокая цена, с ней несравнимы никакие богатства. Слово «мама», которого я не ждала и даже не хотела услышать.

Многое изменилось в наших с Александром отношениях после его страшного поступка и горьких откровений. Мы стали честнее смотреть друг другу в глаза. Как два грешника, объединенные тайной и неизбежностью собственных преступлений. Даже в законе недонесение, сокрытие есть то же преступление. А отверженные неизбежно сближаются.

Было полное впечатление, что Александр успокоился, в смысле муштры своих детей. Он вернулся к бизнесу, уходил рано, возвращался поздно ночью. Иногда не приходил ночевать, но в этих случаях звонил мне, как порядочный супруг.

Даже близость наша стала другой. В его слишком требовательном, даже грубом напоре я стала понимать, ловить отчаяние человека, который не в состоянии выразить в словах или обычных поступках свое чувство.

Естественная для других людей привязанность и даже страсть ставят в тупик и безысходность его самого. Для моего мужа – это только зависимость. Александр ничего не знал и не хотел знать о любви, это помешало бы его призванию. Но что-то очень похожее поселилось в нем, как вирус, и он сопротивлялся этому, как коварству врага, и подчинялся с покорностью, за которую, наверное, сам себя презирал. В минуты близости мне теперь часто были приятны сила и страсть мужчины, которого я даже научилась жалеть…

Вместе мы что-то обрели, и в этом тоже был маленький луч надежды. Неизвестно на что, если честно.

Приближалось первое сентября, я занималась только подготовкой Коли в школу. А пятого сентября ему исполнялось семь лет. Я хотела как-то особенно отметить оба события.

В квартире царило взволнованное оживление. В сложном характере маленького человека Коли обнаружились здоровые амбиции и даже тщеславие. Он очень хотел произвести впечатление на учителей и новых друзей-первоклашек. До сих пор у него друзей не было вовсе. А я гордилась и восхищалась тем, что мальчик хочет поразить воображение нового, открытого мира не богатством отца, не силой его быков, не сверкающей тачкой, домом в Санта-Фе. Коле важно было, чтобы все оценили его ум, знания, быстроту реакций и сообразительность. Он имел даже представления о логике и методах анализа на доступном его возрасту уровне. И я очень верила, что это все и останется навсегда основой человеческой состоятельности. И он не променяет открытия и откровения мысли, знаний, науки, информации на блеск, мишуру, оплаченные кровью и горем.

В успехах Коли и Пети, в их человеческом прозрении была теперь моя главная, мирная, спокойная, но бескомпромиссная битва с ценностями Александра.

Два разделенных мира существовали под одной крышей. И я надеялась, что в нашем мире – большинство. Что умозрительная, тихая, бескровная война возможна в принципе. Настолько я была дурой, заразившись доверчивостью у неродных детей и самых главных для меня людей.

В те дни мы все много шутили и смеялись. Самым забавным было активное участие во всех делах, обсуждениях и решениях моего сладкого медвежонка Пети, который счастливо суетился и совал свой носик в каждую мелочь. Он так радовался за брата, так восхищался им, так старался быть полезным. Я в жизни не встречала более добродушного, преданного, ласкового существа. Значит, так бывает. Таким родился этот ребенок в союзе двух прискорбных ошибок природы – Василисы и Александра. Как будто вопреки их сути.

Первое сентября утонуло для всех нас в цветах, волнениях, вкусных запахах с кухни. Феруза ночь не спала, готовила самые изысканные блюда по найденным мною в Интернете рецептам. Прогрессом для нас обеих было то, что теперь у нее на кухне стоял ноутбук, и она многое проверяла и уточняла в Гугле. Я заметила, что она научилась из нескольких рецептов выбирать лучший и создавать вообще шедевры.

За обедом мы слушали только Колю, задавая по очереди ему вопросы. Петя приходил в восторг от любого ответа, изумлялся и хохотал, когда Коля рассказывал смешной эпизод.

Вечером приехал Александр, привез большой шоколадный торт и коробочку для Коли. В ней оказались наручные часы, конечно, слишком дорогие. Но в принципе этим сейчас в школе никого не удивишь, так что я сочла подарок уместным.

Александр тоже старался больше слушать Колю, чем говорить. Пару раз я ловила его задумчивый взгляд, как будто он пытался узнать больше о сыне.

Наверное, когда в доме есть дети, проблески счастья или его иллюзии возможны в самых мрачных обстоятельствах. Коля не то чтобы забыл свое чудовищное испытание, он отодвинул его от новых впечатлений, изолировал его с помощью света и свежего воздуха. Видимо, до поры. Но это был показатель здоровой и устойчивой психики, как я надеялась. Так начинает справляться с жестокостью жизни сильная личность. И, даст бог, она успеет созреть до…

Ни секунды я не сомневалась, что мы проживаем мгновения до следующего потрясения. Не может уснуть навеки действующий вулкан.

Школа находилась через квартал от нашего дома. Александр вскользь выразил пожелание, чтобы Коля после уроков приходил домой сам. Я согласилась, но сказала, что это со временем. Пока мы с ним точно отработаем маршрут. Так, чтобы без проезжей части и не по чужим дворам.

Четвертого сентября, накануне его дня рождения, я задержалась дома минут на пятнадцать: ждала курьера с заказанными продуктами. Позвонила Коле из дома и сказала, чтобы ждал меня во дворе школы, если выйдет раньше.

Прибежала. Во дворе еще было полно первоклассников, некоторые уже с мамами-бабушками, некоторые ждали, какие-то отважно топали домой сами с ранцами за спиной.

Коли не было. Я металась по двору. Потом подошла к охраннику, он привел ко мне завуча, и мы вместе заходили во все помещения, заглядывали в классы и туалеты. Я знала, что случилась беда, и не могла в это поверить.