Конклав - Роберто Пацци

– Африка не просто миф, но и реальность, – уже объяснял Его Высокопреосвященство из Львова.

Мысли о волшебстве, оккультная наука, колдовство, отказ от западной рациональности, культ племени, примат физических сил над разумом, право сильнейшего, смешанная сексуальность, полигамия, невинность и жестокость чувств. Африканцы гордятся принадлежностью к этому смешению перечисленных элементов, к этому нагромождению их, но все-таки побаиваются, что могут нанести вред Церкви, однажды став главными на кафедре Петровой. Нет, они не похищают ее, а утверждают, что готовы к жертве и к принятию тиары.

Однако нужно всем еще долго размышлять по поводу этого рискового выбора, тем более, что существует давнее и достаточно убедительное мнение, что универсальность Церкви требует выбирать на место папы все-таки итальянца.

Заключительная часть речи угандца привела присутствующих в немалое волнение. Предположение, что именно из Африки идет причина падения авторитета Италии, произвело эффект взорвавшейся бомбы. Когда Черини, Рабуити, Мальвецци, Беллеттати, Росси Дель Драго, Феррацци, Капуани, Лепорати, Марусси, Ло Кашио увидели, что дверь перед Италией может навсегда закрыться, они испугались нового поворота в игре.

Прозвучал слабый голос украинского прелата, умоляющего собратьев выслушать и его.

Он начал с того, что это большая ошибка – бояться, что местные культуры могут каким-то образом сделать несостоятельным папский престол. Наоборот, престол только укрепится.

Первенство Рима – это пустая формула, бескровная церемония, очень далекая от молодой генерации, от будущего человечества. Ведь прежде Рим всегда и всем объяснял, что никто из сторонних не может стать папой. Имеется в виду и то, что история Церкви начиналась с наследования престола в самой римской империи. Но уже веками это было преодолено: нечего делать вид, что у Лютера не было последователей. А о схизме Востока? Украинец был убежден, что только мозаикой фактов можно нарисовать общую картину и постараться таким образом убедить кардиналов в разумности его доводов.

Общее раздумье было прервано громким голосом кардинала из Турина:

– Только святой может спасти Церковь: на вершине руководства нужен святой, который своей властью покажет чудо божественных истоков Церкви. Мир хочет окончательности решения, фактов и доводов, разумного спора, наконец…

– Ну, и где ты видишь среди нас святого? – иронически воскликнул Матис Пайде.

– Никто, никто из нас еще не святой. Святыми всегда становились после, когда смерть высвечивала их святость… И, может быть, даже среди нас уже присутствует один из тех, кто станет святым… – выскочил со своим мнением Стелипин.

– Но Бог не желает обнаруживать себя, или мы настолько слепы, что уже при жизни не распознаем Его руку? Мы, верующее в то, что освящены Духом Святым только одним участием в конклаве… – вступил, как всегда на драматической ноте, Алонсо Черини, как обычно, много жестикулируя.

И, продолжая говорить, повернулся к Мальвецци:

– Значит так, дорогой Этторе, святые не принадлежат ни одной национальности, не принадлежат они и истории, но… вечности. Не думаю, чтобы святой мог руководить Церковью, духовным институтом не без компромиссов, а также искусно руководить людьми, вовсе не святыми…

– Однако, заклинатель злых духов, да! Такие только и могут помочь Церкви в этот трудный момент. Все видят – во что мы все попали, угнетенные силами Зла, и нет никакой уверенности в том, что мы вдохновлены Духом Святым, – ответил ему на это Этторе Мальвецци.

Верный Сквардзони разбудил Владимиро Веронелли в середине ночи.

– Ваше Высокопреосвященство, мне очень жаль… но случилось нечто ужасное… нам нужно идти…

– Что случилось?

– Дело касается кардинала Маскерони. Меня просили предупредить только Вас и очень рекомендовали пройти в апартаменты префекта Конгрегации по вероучению. Ничего другого я не знаю…

Веронелли, озябший со сна и еще не до конца проснувшийся, с трудом оделся. Вопросов об этом опасном враге Маскерони, с которым надо всегда держать ухо востро и угрозы которого нельзя недооценивать, он больше не задавал. И лучше будет предупредить кардинала-декана Лепорати. Не усложнить бы только ситуацию, если дальше выдерживать все в секрете.

Следуя за Сквардзони, в руках у которого был фонарик, внезапно почувствовал на своей голове нечто, отчего волосы стали дыбом. В испуге остановился, чтобы устранить помеху и снять шапочку. Но наткнулся на маленькое шерстяное и теплое тельце, оказавшееся в его руке и запищавшее… да, это же летучая мышь!.. И только теперь он увидел, что и его секретарь пытается стряхнуть с головы эту гадость; из-за дрожащего фонарика в руках Сквардзони лучи света попадали на потолок, на что сейчас же среагировали летучие твари.

Да их легионы! На балках, на рамах поверх картин; испуганные светом фонарика, они разлетаются и кричат, создавая невыносимый гвалт.

Что означает это новое нападение на дворец, камерленг осознал только у порога апартаментов Маскерони, где его ожидали гвардейский лейтенант и монсиньор Томмазини, личный секретарь кардинала. Все залы и коридоры были заполнены летучими мышами, и люди вынуждены закрывать руками голову, чтобы не подпускать их близко к лицу и успевать скидывать с себя.

– Что случилось, из-за чего понадобилось будить меня ночью?

– Идите с нами, Ваше Высокопреосвященство, увидите сами – ответил Томмазини, в глазах которого стояли слезы.

Перешагнули порог прихожей, прошли кабинет кардинала и вошли в небольшую спальню.

Камерленг сразу понял – случилось нечто ужасное.

На кровати лежал мертвый кардинал Дзелиндо Маскерони, префект Конгрегации по вероучению.

Одеяние его сползло на левый бок, руки, протянутые в сторону звонка, стоящего на тумбочке, как бы просят о помощи. Но лицо, казалось, – не его: оно было загримировано под женское. Полузакрытые веки накрашены, ресницы подчернены, брови подчеркнуты краской для ресниц, щеки припудрены и оживлены румянами, малое количество волос на затылке пострижено и почти исчезло под белокурым париком.

Веронелли не сдержал слез.

На несколько минут воцарилась гробовая тишина. Казалось, камерленг не мог выговорить ни слова. И все же, сумев совладать с собой, он спросил:

– Но кто… кто его сделал таким?

– Никто, Ваше Высокопреосвященство. Я нашел кардинала в таком виде, когда, по его указанию, пришел к нему в час ночи, чтобы отчитаться за прошедший день, – вдруг заговорил лейтенант Капплмюллер.

– Наверное, он умер от инфаркта, внезапно… мы решили дождаться Вас, а потом уже вызывать врача, тем более, что ничем ему уже помочь нельзя, – добавил лейтенант.

– Вы правильно сделали… Но… этот парик!? Эта косметика!?

– Он взял их из комнаты, где женщины держат свои вещи… он время от времени давал им разные поручения… они все его знали… оставили свои вещи там еще до конклава… парик… парик он взял со статуи святой Дзиты, которой он много жертвовал… которая была в капелле… Он из Лукки… потом попал сюда… – добавил монсеньор Томмазини, едва справляясь со слезами.