Крестовый поход Махариуса - Вильям Кинг

Пока нам не удалось пленить ни одного из так называемых Сынов Священного Пламени. Всякий раз, когда жрец почти оказывался у нас в руках, он самопроизвольно взрывался, нередко забирая вместе с собой тех, кому предстояло схватить и допросить его. Эти жрецы обладают психическими силами тревожащей мощи. Они напомнили мне некоторых других еретиков, которые, как оказалось, черпали энергию из демонических источников. Пока я не могу доказать, что Сыны Священного Пламени пользуются силой Врагов человечества, но, боюсь, лишь вопрос времени, когда это станет явным.

Тем временем я отправил в высшие эшелоны запрос о передаче в мое распоряжение ресурсов, необходимых для пленения главы культа, чтобы мы смогли выяснить правду. Я также проследил, чтобы среди местного населения внедрили агентов с высшим уровнем доступа и компетенции.

Мы победно прошли сквозь величественные арочные ворота, по обе стороны которых стояли огненнокрылые ангелы в пятьдесят раз выше человеческого роста, и углубились в Железоград. За мной протянулись бескрайние колонны солдат в серой форме. Далеко впереди, будто победоносные звери, ревели танки. Сотни тысяч людей маршировали под знаменами, символизировавшими наш полк, подразделение и триумфы в тысяче разных миров. Верховное командование хотело, чтобы никто не усомнился в том, что легионы Императора вернулись забрать этот мир во имя Его.

Я чувствовал себя довольно странно, шагая позади танков вместо того, чтобы управлять «Неукротимым». Немало воды утекло с тех пор, как я в последний раз участвовал в параде, маршируя по улицам-рампам города. Вдали исчезала длинная колонна бронетехники. Над головой, подобно звездам, мерцали огоньки на плоских крышах.

Со мной шли Гесс, Антон, Иван и остальные, их оружие было перекинуто за плечи, ботинки начищены до блеска. Мои товарищи шагали с лихой удалью.

Впервые с тех пор, как мы ступили в этот темный мир, я начал чувствовать себя как дома. В воздухе чувствовался рециркулируемый привкус улья. Он отличался от Главной кузницы Велиала, но такой запах нам приходилось вдыхать не один миллиард раз. В нем ощущался химический аромат очистительных фильтров и едва уловимой гнильцы, которая у меня ассоциировалась с Железоградом. В этом улье было теплее, чем в Главной кузнице, и людям не приходилось кутаться в теплую одежду. Если системы жизнеобеспечения не дадут сбой, обитатели города не замерзнут, и они отлично это знали.

Улей отличался и многим другим. Жилые башни представляли собой массивные колонны, которые поддерживали крыши, служившие основанием для верхних уровней. Все они были покрыты титаническими медными трубами, по которым шли газ, горячая вода, нечистоты и сточные воды. Из стен башен вырывалось пламя, словно они были задействованы в масштабном промышленном процессе и одновременно священном ритуале. Все выходы вентиляционных труб были сделаны в виде уменьшенных копий статуи Ангела Огня. Казалось, будто по всему городу легион мятежных ангелов готовился к пламенному полету.

Между жилыми башнями раскинулись широкие площади, на каждой из которых находился фонтан, извергающий огонь. Из пламени тоже вырастали подобия статуи ангела. Возле фонтанов стояли уже знакомые нам зловещие клетки. Некоторые из них казались достаточно большими, чтобы вместить сотни скованных цепями жертв, другие же были настолько маленькими, словно предназначались для детей или карликов. Раз за разом, пока мы шли по городу, я видел все те же затейливо украшенные клетки, как в пустыне, с крестами и дьявольскими масками. Не важно, насколько запруженными были улицы, вокруг них всегда оставалось свободное пространство. Не требовалось большого ума, чтобы понять причину. Некоторые из них были приподняты с помощью лебедок, так, чтобы их опаляло пламенем, которое извергали трубы на стенах зданий.

Поглазеть на марш собрались огромные толпы. Улицы были забиты людьми, они наблюдали за нами из каждого окна и балкона. Люди не радовались, но и не казались особо враждебными. Они не были подавлены. Им было интересно. Мы стали новыми властителями их мира. Я подозревал, что хуже их прежних хозяев мы стать уже не сможем, даже если бы были орками-людоедами. Жители были настолько запуганными, они так привыкли к плети, что ожидали от нас ее ударов и даже не собирались возражать.

Железоградцы казались самыми обычными жителями улья: с нездоровыми лицами, худые, изможденные бесконечными часами работы. С таким же успехом они могли свалиться сюда из моего родного мира. Эти люди вызывали у меня странную ностальгию, и, наверное, остальные чувствовали себя точно так же.

В выси парили светосферы. Мы миновали мерцающие знаки, которые понукали нас поклоняться Ангелу и уверовать в его могущество. Техножрецы пока не успели провести их ритуальное освящение. Жрецы с горящими головами и изображения ангела с пламенными крыльями тревожили меня. Я думал о странных силах, которые они воплощали, и мне казалось маловероятным, что в них есть что-то святое. Ангел внушал трепет и страх в равной мере. Жрецы же вызывали страх и желание убить их, как только представится такая возможность. Наверное, в городе их еще оставалось немало, и я очень сомневался, что они сдадутся без боя, что бы ни говорили губернатор и его придворная знать.

Наконец длительный марш закончился в глубинах улья. Мы подступили к новому дому в жилых строениях факторума, которые реквизировал для нас Комиссариат. Комнаты в массивных зданиях были большими и с высокими потолками. Они не казались переполненными, даже когда в них размещалась рота солдат. Отовсюду, с карниза каждого дома, с фресок на каждом потолке на нас смотрели зловещие ангелы с огненными крыльями. Образ воспроизводился и отображался в промышленных масштабах, возможных только в мирах-ульях. Средоточие местной религии взирало из каждого алькова, с каждого стола, с каждой стены. Кто-то даже подпер дверь комнаты, в которой мы расположились на ночлег, небольшой металлической статуей.

— Могло быть и хуже, — сказал Антон, когда мы вошли и оглядели громадный зал с сотнями кроватей, возле каждой из которых стояло по небольшому сундучку.

Я знал, о чем он думает. Комната напомнила ему гильдейские спальни на Велиале. Внутри суетились сотни людей, они лежали на кроватях, раскладывали пожитки, оспаривали лучшие места. Я никого из них не знал. Все они были такими же, как мы, — выжившими после гибели своих подразделений, ожидающими направления или переформирования в новые роты. Возможно, некоторые из них скоро станут нашими товарищами.

«Сколько раз я уже это делал?» — вдруг задумался я.

Сколько раз я складывал вещи в новой комнате, новой палатке или сундучке в новой казарме, оглядывался на Ивана и Антона и предупреждал их, что пусть считают себя покойниками, если притронутся к моему добру? Сколько раз я видел, как Антон расцветает идиотской улыбкой, а Иван весело присвистывает, показывая, что я несу полную чушь? Думаю, слишком много, чтобы упомнить все.

Это часть солдатских будней — постоянно разбивать лагерь и двигаться дальше, оставлять за собой комнаты, дома, города и миры. Оставлять похороненных друзей и потерянных любимых. Быть солдатом в 41-м тысячелетии означает быть крошечным атомом жизни, который постоянно движется и не познает покоя, пока твое тело не сожгут или не зароют в сырую землю.