Черт-те что и сбоку бантик - Екатерина Вильмонт

– Так, Танечка, так.

– И что тебе надеть?

– А как же!

– Ох, Наташка, знаешь, я еще удивлялась, когда Кузьмин про тебя спросил, у него лицо какое-то странное было…

– Чем странное?

– Я тогда не поняла, я теперь понимаю – он боялся выдать свои чувства…

Глеб Витальевич колдовал над бараниной и думал: как мне сдержать себя, не броситься к ней на глазах у изумленной публики? Я так завидую своим мальчишкам… Они сейчас скорее всего видят ее, но их это не повергает в такое смятение, что начинают дрожать руки. Интересно, она им понравится? Это было бы так здорово… Это же важно, чтобы они нашли с ней общий язык. Ему даже в голову не приходило, что Наташа может не стать его женой. Дочка у нее очаровательная, и я, кажется, вчера сумел ее расположить к себе. И это даже хорошо, что вчера Наташи с ними не было.

В час вернулись мальчишки.

– Папа, помощь нужна? – предложил Юрка.

– Пап, я пойду, поиграю? – спросил Ленька.

– Иди, играй. Юр, а ты мне помоги, накрой на стол.

– Нет, я лучше огонь разведу, пора уже…

– Нет еще, я угли готовые купил. Успеется. А ты загорел.

– Папа, а эта женщина…

– Какая женщина?

– Мама Аськи…

– Что с ней?

– Ничего. Просто приятная и очень привлекательная…

Волна идиотской ревности захлестнула Кузьмина.

– Да она тебе в матери годится.

– Дааа? – как-то тонко усмехнулся Юра. – Пап, ты чего это покраснел? Слушай, а это не из-за нее, случайно, все эти семейные передряги у нас, а?

– Не говори ерунды, – пробормотал Глеб Витальевич, отвернувшись от сына.

– Ага, теперь многое становится понятным. Пап, ты не парься, я все равно живу отдельно, Ленька вообще телок, ему лишь бы клавиши под руками были… Она вполне клевая. Совершенно не похожа на мать и ее подружек. Знаешь, я иногда думал, глядя на вас с матерью… Что вас могло свести и как вы вместе живете…

– Между прочим, твоя мать очень красивая женщина…

– И только-то?

– В молодости это очень важно. Сам, что ли, не понимаешь?

– Просто мне такой тип женщин противопоказан.

– Она такой не была. Она была вполне нормальной девчонкой, которая вышла замуж за вполне бедного парня. А вот когда я раскрутился, пошли деньги, да еще и окружение соответствующее…

– Папа, в вашем окружении все-таки не одни глупые гламурные стервы были. Вот, к примеру, жена Валентина Сергеича… Или Маша Темникова… Да их не так уж мало. Просто, видимо, мадам Кузьмина неверно выбирает курс…

И вдруг до Глеба Витальевича дошло – а ведь Юрка уже давно не называет мать мамой, уже несколько лет зовет ее как бы в шутку «мадам Кузьмина»… Он совсем не любит мать? Но почему? Мне всегда казалось, что Людмила хорошая мать. Черт знает что, я со своей работой все проворонил, чудо еще, что парни такие выросли…

– Юра, а вот скажи мне, коль скоро уж у нас пошел откровенный разговор. Ты… совсем мать не любишь?

– С добрым утром, папочка! – засмеялся Юрка. – Только проснулся? Да, папа, не люблю. Причем уже давно, лет с одиннадцати…

– Но почему? Мне казалось…

– Понимаю, тебе даже перекреститься некогда было. Говорят же, когда кажется, креститься надо.

– Боже мой… И все-таки, почему?

– Это сложно, папа. Понимаешь, я… Ты редко появлялся дома, но даже в эти редкие часы, а иногда минуты, я знал и чувствовал, что ты меня любишь, что я тебе все-таки нужен, и с тобой мне всегда было тепло, а с мадам Кузьминой…

– Юр, ты несправедлив! Возможно, она…

– Папа, ты меня спросил. А я ответил. Ответил совершенно честно и откровенно.

– Ты ревновал ее к Леньке?

– Нет. Нисколько. Я Леньку люблю. И тебя люблю. А ее – нет!

– А ты вот сказал, что это лет с одиннадцати. Что-то тогда произошло?

– Произошло. Но… я не хочу вспоминать.

– Юра, пойми, мне важно это знать!

– Хорошо, я скажу. Я тем летом поехал к Ваське Трегубову в гости за город. На несколько дней. Тебя тогда в Москве не было. Я с Васькой поссорился и вернулся домой на электричке. И как в анекдоте, только не муж из командировки, а сын с чужой дачи… Этого довольно?

– Но… может ты что-то не так понял?

– Пап, но я же не дебил. Я их застал в самый разгар… Меня рвало в буквальном смысле слова… даже температура поднялась.

– А она что?

– Папа, я не хочу об этом вспоминать.

– Значит, ты поэтому просил отправить тебя в Англию учиться?

– Конечно.

– Боже мой, какие бездны мне открываются… Но почему ты мне не сказал?

– Я не мог. Я вообще не мог об этом ни говорить, ни думать… А она смотрела на меня со страхом, она меня стала бояться и, как следствие, ненавидеть… Скажи, папа, а Наталья Алексеевна… У нее есть муж?

– Ох, Юрка, есть, но, поверь, это совершенно иной случай.

– Это любовь?

– Да, сын. Это любовь. Все очень серьезно. И сложно. Очень сложно.

Глеб Витальевич подошел к сыну, обнял, тот не отстранился. Поцеловал отца в щеку.

– Папочка, я очень тебя люблю, очень.

– И я тебя люблю. И прости ты меня…

– А тебя за что прощать?

– Наверное, есть за что. Прости за все чохом.

– Как в Прощеное воскресенье?

– Ага, как в Прощеное воскресенье.

– Ну, тогда и ты меня прости! Пап, а ты… ты не хочешь узнать, с кем я тогда ее застал?

– Ну, судя по твоему вопросу, мне лучше этого не знать? И потом, мне уже абсолютно все равно.

– Я всегда знал, что ты… настоящий мужик, папа!

Они долго стояли обнявшись. И такая радость снизошла на обоих, что оба звонко рассмеялись и подмигнули друг другу.

– Юрка, разжигай угли! А я накрою на стол! Я же бывший официант! Да, а скажи-ка ты мне, у тебя есть постоянная девушка?

– Есть. Ее тоже зовут Наташа.

Глеб Витальевич рассмеялся.

– Русская?

– Да.

– Есть какие-то планы?

– Нет, папа, если ты о женитьбе, то нет. Она из Израиля, учится в Англии, хочет быть врачом.

– А где она сейчас?

– В Израиле, у родственников.

– Но там же сейчас пекло! Пригласи ее сюда. Дом большой… Будет весело. Она веселая?

– Она такая прикольная, папа! – возликовал Юра.