Тайна дома Морелли - Маленка Рамос

Физиономия Джонса вспыхнула, как спираль в обогревателе. Он поправил пряжку на ремне, на котором держались его мешковатые вельветовые штаны, и достал с заднего сиденья пакеты и ящик с пивом. Поравнявшись с плакатом, яростно пнул его ногой. Тот подлетел в воздух и шлепнулся на газон, а Джон широким шагом зашагал к крыльцу, изрыгая на ходу отборные ругательства. Аккуратно отпер дверь, так что ни одна бутылка пива не упала, и вошел внутрь. Пахло сыростью и запустением. Недокуренная сигарета все еще торчала у Джонса изо рта. Он поставил пакеты на стол в гостиной и прислушался: отчего-то ему стало не по себе. Что-то было не в порядке. Очень не в порядке. Он проследовал в кухню, чтобы убрать пиво в холодильник, и замер будто парализованный: все стены, мебель, а заодно и электроприборы были в собачьем дерьме. Волна тошноты покатилась от желудка к горлу. Пришлось выплюнуть сигарету и зажать рот рукой, иначе бы его стошнило. Кто сотворил это свинство? Он взял окурок и бросил его в мойку. Нет, в это невозможно поверить! Он повернулся, чтобы выбежать вон. Терпеть тошнотворную вонь было невозможно.

Ванная располагалась справа. Джонс бросился туда: очередной приступ подсказывал, что, если он не поспешит, его вытошнит прямо на ковер. Вошел в ванную комнату. Крышка унитаза была поднята, он встал на колени, склонился над унитазом и выблевал из себя все вплоть до утренней каши. По-прежнему стоя на коленях, смотрел, как вода из бачка уносит остатки рвоты. Затем поднял глаза на шторку, закрывавшую ванну. Поискал на ощупь полотенце, чтобы вытереть пот со лба, но не нашел. Повернул голову к раковине. Им вновь овладели ярость и отвращение. На зеркале виднелась надпись заглавными буквами, сделанная чем-то красным: «ПРИВЕТ, ЛЕСОРУБ-ПРЕДАТЕЛЬ».

В семь вечера Алан Фостер обнаружил преподобного Роберта Маркусо в церкви на полу в состоянии полнейшего отчаяния. По крайней мере, так доктору показалось с первого взгляда. Роберт дышал с заметным трудом. Насколько знал Фостер, он не страдал ни астмой, ни болями в груди. Одновременно на другом конце города Джим Аллен получил электронное письмо из Сан-Франциско, совершенно сбившее его с толку. У него не было времени, чтобы осознать прочитанное: юная Элизабет позвонила в дверь его дома, и сообщение пришлось закрыть, чтобы она его не увидела.

В три минуты восьмого шериф Ларк начинал терять терпение, слушая судорожные всхлипывания Томми Нортона в камере внутренней тюрьмы. Он видел в окно, как проехала машина «Скорой помощи», увозившая Дэнни Колемана в больницу Портленда. Мать, скорее всего, сидела внутри машины рядом с носилками, на которых лежал ее сын. Позади ехал Пол Колеман на своем немецком автомобиле. Шериф не обращал внимания на причитания сидящей за соседним столом Элен, которая все еще старалась починить подаренную племянником марионетку. Она безнадежно всхлипывала, как девчонка, которую бросила первая любовь, и ругала Томми, обещая прибить на месте, если он хоть пальцем притронется к ее кукле. Не заметил шериф и красного пикапа старика Джонса, который пронесся как молния, даже не притормозив на зебре перед библиотекой. С каждым годом старик становился все более вздорным, пора бы подумать о том, чтобы отобрать у него водительские права, не говоря уже о разрешении на пользование оружием. Не хватало только, чтобы в один прекрасный день доходяга попал в аварию или подстрелил кого-нибудь из соседей.

В семь часов тридцать две минуты Амелия Морелли готовила в кухне ужин, пока Карлота, ее старшая сестра, вышивала в гостиной. На втором этаже Мэри Энн, сидя на кровати, расчесывала волосы. Если все пойдет по плану, она заберет Элизабет перед ужином, а затем заглянет к Алану. Благодаря доктору она чувствовала себя лучше, и им многое предстояло обсудить.

Бар Лоретты Порто был в этот час забит народом. Самое время перехватить пивка до наступления пятничного ужина, пока по небу бегут серебристые облака, предвестники скорого дождя. Сидя за одним из столиков, Роуз Бейкер и парикмахерша Пэтси болтали о возможных причинах загадочного недуга, сразившего Дэнни Колемана. Роуз вела у мальчика уроки в школе и, не обращая внимания на шушуканья и сочувственные возгласы, справедливо заметила, что подобные вещи случаются лишь в том случае, если ребенок перенес травму. Пэтси ответила, что на него, возможно, повлияла смерть Пенни, но Роуз не была в этом уверена, поскольку знала, что Дэнни – ребенок сильный, к тому же необычайно зрелый для своего возраста, хотя и не исключала, что случившееся могло отразиться на его здоровье.

За два столика от них только что вошедший Пол Джонс, махнув рукой, подозвал Лоретту и заказал бутылку виски. В носу у него все еще стояла вонь собачьего дерьма. Он старался не думать о том, как вернется домой и будет убирать это безобразие. Набраться как следует перед возвращением в этот ад – уж тогда-то никакая вонь ему не помешает, даже если он утонет в дерьме с головой. В супермаркете Джонс купил несколько банок едкого щелока, четыре пары резиновых перчаток и баллончики с освежителем воздуха, способные ароматизировать целую армию. Поймать бы этого чертового сукиного сына! Уж он его хорошенько проучит! Пустит пулю в задницу. Закопает в лесу, и пусть его черви жрут.

Было семь сорок три, когда дверь «Укулеле» распахнулась. Мужчина в шляпе и черном пальто вошел в бар и уселся за свободный столик. Лоретта его не заметила, потому что как раз в этот момент сражалась с пультом от телевизора, безуспешно пытаясь включить какой-нибудь музыкальный канал. Зато Роуз Бейкер повернулась, чтобы его рассмотреть. Человек был высок ростом и внешне достаточно привлекателен: в своем ковбойском наряде он казался таинственным и романтичным. А главное – был не из местных. Пэтси вполголоса заметила, обращаясь к подруге, что выглядит этот тип как уличный торговец из подросткового комикса, из тех, что распахивают пальто и бормочут: «Эй, чуваки, у меня кое-что для вас есть». Однако на Роуз он произвел впечатление очаровательного и загадочного незнакомца. По ее мнению, парень явно прибыл издалека и решил немного отдохнуть и развеяться. Вид у него и правда был на редкость своеобразный, хотя, к чести его, надо заметить, что не на каждом проходимце подобная шляпа сидела бы так ловко.

В семь часов сорок шесть минут один из посетителей, игравших в дартс, потребовал от приятеля, чтобы тот повторил свою последнюю фразу. Приятель, который понятия не имел, что имеется в виду, развел руками и улыбнулся, как вдруг получил крепкий удар кулаком в зубы. Молоски, хозяин заправки, сидел у барной стойки, когда двое его соседей устроили потасовку. Один был длинный, сутулый, с неизменной зубочисткой в зубах, которую вынимал, лишь собираясь сделать глоток пива. Молоски остолбенело глазел на драку, пока Лоретта замахивалась пультом на обоих дерущихся, а третий тем временем пытался их разнять. Внезапно он явственно услышал, как Рубенс, местный почтальон, сидевший через две табуретки, поинтересовался, хорошо ли сосала его мамаша. Он вытаращил глаза, не веря тому, что слышит. Рубенс был трусоватый заморыш, наполовину лысый и редко подававший голос, и все-таки он готов был поклясться, что последняя фраза вылетела именно из его рта, особенно после того, как Рубенс улыбнулся вызывающей улыбкой. Разумеется, секунды не прошло, как он запустил в голову почтальону стакан с джином. Теперь в кафе была уже не одна драка, а две. Стулья летали по всему заведению: как только кто-нибудь из посетителей вмешивался, пытаясь разнять дерущихся, на него также обрушивался град тумаков. Лоретта укрылась за стойкой. Пэтси и Роуз Бейкер дергали дверь, чтобы выскочить вон из кафе, но дверь заклинило. Вокруг разгоралось настоящее побоище. Единственным, кто сохранял самообладание, был старый лесоруб Джонс, который тихонько попивал свой виски в глубине заведения, будто происходящее совершенно его не касалось, да человек в шляпе, преспокойно разглядывавший происходящее. В конце концов Пэтси заявила Роуз, что та бы давно уже открыла чертову дверь, если бы не жирная задница. Роуз посмотрела на нее с ненавистью, толкнула дверь еще раз, та поддалась, и обе шлепнулись на тротуар. Человек в шляпе покинул заведение одновременно со стулом, разбившим одно из окон. Стул вылетел наружу, грохнулся в нескольких сантиметрах от женщин и разлетелся на две части. Человек даже не взглянул, в порядке ли бедняжки. Роуз видела, как он зашагал по тротуару, дошел до перекрестка и исчез за углом. Должно быть, у нее помутилось в голове, но она готова была поклясться: странный тип что-то тихонько напевал.