Королева мести, или Уйти навсегда - Марина Крамер

– Маринка, Гришка велел передать, чтобы увозила пацана куда-нибудь.

– Он и мне это сказал.

– Ты не понимаешь – он сказал, чтобы в Горелое не совались, кто-то узнал про Женькину бабку, там в первую очередь будут искать.

– …твою мать! – вполголоса высказалась Коваль. – И куда я теперь его дену?

– Давай я его в Москву отвезу.

Марина подняла на подругу глаза и поежилась – Веткина проницательность порой бывала невыносима.

– Я и сама об этом думала, если честно, сегодня отец звонил, звал в гости. Давай сделаем так – чтобы не вызвать ненужных разговоров, мы с Женькой улетим прямо завтра утром, первым рейсом, а ты прилетишь после Нового года и останешься. Гришке наврем что-нибудь.

– И врать сильно не придется. Я в Швейцарию собиралась, у меня рубец за ухом стал какой-то грубый, хочу убрать, – Ветка откинула прядь волос, демонстрируя дефект. – Вот и алиби.

– Вета, это ж не на пару дней…

– И что? Может, я еще чего подлечить захочу! – засмеялась подруга. – Расслабься ты, в самом деле! Ой, что это у тебя? – заметила она кольцо и схватила за руку, поднеся ее к глазам. – Обручальное, что ли?

– Что ли, – кивнула Марина, улыбаясь.

– И расписались?

– Нет.

– Тогда не пойму, зачем тебе это?

– Ветка, ему так хочется чувствовать, что я – его, и это та малость, которую он от меня ждал все время. Рука не отвалится, если что.

– Странные вы оба – какая разница, есть кольцо, нет его?

– Женьке есть.

– Ой, ну прямо-таки! – фыркнула Ветка, перебрасывая одну стройную ножку на другую. – Ты слишком много ему позволяешь, вот и все. Заметь, он уже чувствует себя хозяином в твоем доме!

– А ты-то что так изводишься? – поинтересовалась Коваль, сдувая со лба упавшую челку. – В последнее время у нас с тобой существует только одна тема для разговоров – я и мои отношения с Хохлом.

Ветка задумчиво разглядывала свой маникюр и молчала, но Марина видела, что у нее есть что-то, о чем она то ли не решается, то ли просто не хочет говорить. Не в ее правилах было тянуть из человека ответы клещами, если, конечно, это был человек близкий, а потому Марина решила не торопить события – Ветка выскажется рано или поздно, она не может долго держать в себе то, что знает. Коваль курила, глядя уже мимо подруги, а та все не могла определиться, стоит ли заговаривать о том, что ее сейчас волнует.

– Вот вы где! – в каминной возник Хохол, появился, как джинн из бутылки, тихо и незаметно. – А мы там скучаем – именинница свалила, понимаешь…

– Устала я, Женька…

– Понял, сейчас всех выставлю, – сразу же отреагировал он, но Марина остановила:

– Я не о том. Еще пять минут, ладно?

Бросив на Ветку неприязненный взгляд, Хохол удалился, а ведьма, проводив его глазами, тихо фыркнула:

– Если бы мог, порвал бы на ленточки!

– Тебя, что ли?

– А то! – вздохнула она, протягивая руку к стоящему перед ней стакану с соком. – Не любит он меня.

– Тебе это важно?

– Ой, прекрати ты, Коваль! – поморщилась Ветка и сделала глоток оранжевой жидкости. – Это только тебе до звезды общественное мнение, а я терпеть не могу косых взглядов и пересудов за спиной.

– Это кто же у тебя за спиной-то шепчется, Гришкина охрана, что ли? – насмешливо спросила Марина, зная о том, что бесовская кодла Ветку невзлюбила сразу.

– А хоть бы и так! Тот же Бармалей, дегенерат поганый, так посмотрит иной раз, что у меня мурашки с голубя размером!

Коваль захохотала, представив себе морду Бармалея и реакцию обиженной таким мужским поведением Веточки, но подруга совершенно не настроена была шутить подобным образом:

– Что ты закатилась? Думаешь, приятно? Это ты всегда умела мужиков на место ставить, а я не такая, я мягкая и слабая, мне поддержка нужна…

– Ну тут ты перегнула – когда тебе нужно, ты легко поставишь кого угодно и куда угодно, это я прекрасно знаю, так что не прибедняйся, – остановила Марина поток ее излияний и встала, направляясь к двери. – Идем, там люди ждут, неудобно.

Самое интересное заключалось еще в том, что подпивший Младич вдруг воспылал к Ветке неудержимой страстью, все шептал ей на ухо какую-то ерунду, а она заливисто хохотала, поглядывая исподтишка на мрачнеющего с каждой минутой Кольку. Марина поймала ее взгляд и покачала головой, незаметно для всех показав еще и кулак за спиной у сидящего вполоборота к ней Младича. Но что могло остановить настроившуюся пофлиртовать ведьмочку…

«Блин, не дай бог, узнает Гришка – голову оторвет и ей, и мне за компанию…»

Улучив момент, Марина отвела племянника в сторону и заговорила жестко, глядя в его расстроенное лицо:

– Возьми себя в руки! Ты – Коваль, не смей показывать, что тебе плохо и больно! Мы не жалуемся, не жалеем себя, мы боремся и выигрываем, понял?

– Тебе легко говорить… А я видеть не могу, как она Карлеоне обхаживает! – Колька дернул плечом, но тетка не дала ему уйти, сжав пальцы на его запястье.

– Коля! Поверь, она не стоит того, я знаю.

– Если бы тебе кто-то так сказал о Егоре, что бы ты сделала? – окрысился племянник.

– Подумай сам. Но это совсем другое – Егор никогда… – и осеклась, понимая, что не может сказать – «не врал мне», потому что Колька моментально прицепится к словам и придется как-то мотивировать. А что она ему скажет – что Ветка его любимая не только с ним, но и с его отцом, и с теткой тоже? Вряд ли парень оценит подобную откровенность… – Словом, Коля, Егор для меня – святое, ты знаешь, – вывернулась она, и Колька понуро кивнул головой.

– Да, у тебя – Егор, а у меня, может, Ветка…

– Тьфу, придурок! – махнула Марина рукой, осознав бесполезность всех усилий. – Пойдем выпьем лучше.

– Не хочу, – отказался он, не сводя с ее подруги влюбленного взгляда.

Коваль вскипела, но взяла себя в руки, хотя удалось это с большим скрипом – она терпеть не могла мужиков, распускающих нюни и ноющих. В конце концов, чтобы все было так, как ты хочешь, у тебя есть преимущество – ты мужчина, ты волен сделать что-то такое, на что вряд ли решилась бы женщина. А тут сидит почти двухметровый лось и жалеет себя – ах я несчастный, ах меня любимая баба кинула! Чего удивляться, что Ветка и не смотрит больше в его сторону? Марина и сама бы тоже не смотрела, потому что знала других мужчин, которым не надо было объяснять, что и как, они и сами все это знали. Можно еще понять людей, чья уверенность в собственных силах была подорвана чем-то, да тем же дефолтом девяносто восьмого, когда разорились тысячи мелких и средних бизнесменов. Коваль доподлинно знала несколько историй о том, как люди становились вообще ни на что не годными. Но ее дорогой Николай понятия не имел, что такое ходить по городу без пары штук зелени в кармане, а, как известно, у некоторых мужчин самооценка напрямую зависит от толщины «котлеты», лежащей в бумажнике. «Господи, да что я над этим заморочилась в собственный день рождения?!»