Пособие для начинающих шантажистов - Ирина Потанина

– Подстерегли все-таки, гады! – завопил Санька и, оттолкнув метнувшегося было к нему охранника, бросился бежать по направлению к выходу. Мужчины моментально кинулись за ним, а Виктория – ко мне.

– Ой, Катюш, – причитала она, и из-под ее искусственных ресниц текли совершенно натуральные слезы, – он ничего тебе не сделал?

Я отрицательно замычала.

– Сейчас, сейчас я тебя освобожу, – и Вика, не переставая всхлипывать, принялась приводить меня в порядок.

– Вы что, все это время стояли под дверью? – спросила я, как только смогла говорить.

– А что нам было делать? – не менее экспрессивно ответила подруга. – Жорик сказал, что, выдай мы свое присутствие, преступник тут же возьмет тебя в заложницы. А так он сам пожаловал в наши лапы!

– Это если они его догонят! – не унималась я.

– Куда он денется! Находился с тобой в одном туалете, теперь обязан жениться!

Со стороны мы с Викой, наверное, походили на итальянок, потому как обе говорили крайне энергично, при этом отчаянно жестикулируя. Мне стало смешно. Вика заразилась моим настроением, и вот мы уже обе, давясь от смеха, сползали по стенке туалета.

– Нет, ну ты тоже хороша! – смеялась Вика. – Зачем ты с этим бородатым типом решила уйти?

– Так я подумала, что это Александр! Он, как ты и описывала, галантно приставал и звал в гости…

– Еще бы! Ты так шикарно выглядела в моих вещах, что тебя любой бы домой стал звать. Что ж, ты должна была с каждым идти? Ты ж Александра на записи видела!

– У меня память на лица плохая, – оправдывалась я. – Господи! Бедный бородач, вот ему досталось… А он вообще кто?

– Один из бывших работников Николая. Его уволили, потому что он влюбился в клиентку. А сегодня он пришел снова на работу проситься. У дамы его сердца закончились деньги, и она вернулась к бывшему мужу. Там целая драма! Парень пришел к Николаю с повинной и хотел восстановиться на работе. – Виктория вдруг всхлипнула – неужели и правда так за меня переживала? – Николай ему отказал, а нам раз пять все это пересказывал, чтобы доказать, как он был прав, считая спонтанную любовь между клиенткой и клубным работником невозможной.

Не прекращая рассказывать всякую ерунду, Вика самым настоящим образом плакала.

– Вот вы где! – к нам заглянул Жорик. – Давайте успокаивайтесь и идемте за мной.

– Поймали? – одновременно спросили мы.

– Поймали, – небрежно ответил Жорик, так, будто мы задали какой-то совершенно глупый вопрос. – Не могли не поймать!

– А-а… – мы с Викторией иронично переглянулись. – Мы сразу как-то не подумали… Если за дело берется наш опер, можно считать, что делу конец!

После этого мы с Викой еще минут пятнадцать почему-то хохотали, умывались, красились и снова хохотали.

Спасла меня от неотвратимой беды, оказывается, «кошка». Впрочем, она же и подвергла реальной опасности. Разрываясь между угрызениями совести и родственным долгом, она не нашла ничего лучшего, как рассказать брату о коварных планах Жорика. Правда, «кошка» и сама не много-то знала о том, что мы задумали. Поэтому она сообщила братцу, что я – барышня подставная, та самая Катерина Кроль, и что в сарае за городом Саньку ждет засада. Санька же, вопреки ожиданиям сестры, категорически отказался немедленно ложиться на дно, а, разозлившись, поклялся во что бы то ни стало, как он выразился, «снять камушки с этого Кроля и утянуть их из-под носа у полиции».

У преступника наблюдалась какая-то совершенно особая неприязнь ко мне. Как объяснил Жорик, это было вполне естественно. Для Саньки контингент имеющих отношение к его воровскому делу людей состоял из уголовников, жертв и ментов. Я не принадлежала ни к одной из этих групп, но, несмотря на это, впутывалась в дело. Саньку это необычайно раздражало. Потому преступник решил обокрасть меня прямо на территории клуба, считая, что такой наглости от него никто не может ожидать. «А кто сунется – всех замочу!» – гневно пригрозил Санька и помчался на дело, оставил сестру в страхе и крайнем замешательстве.

И вот сидят Жорик, Виктория и работающий в полиции друг Жорика возле монитора, потягивают коньячок, пристально следят за входящими в клуб, дружно чертыхаются на мои кривляния перед камерой, а в душе в общем-то мне сопереживают. Александра все нет и нет. Обстановка крайне напряженная. Клюшка поминутно звонит в зал охраннику, тот неизменно отвечает, что Александр не появлялся. И в этот момент со слезами на остекленелых глазах в кабинет врывается «кошка». Чтобы покаяться. Причитает, что больше молчать не в силах, и что такой грех, как смерть журналистки, на душу брать не хочет, и что братец ее находился при разговоре в таком состоянии, что иначе, чем смертью, его план закончиться не может.

– Так зачем же ты ему все рассказала?! – не выдерживает Виктория.

– Брат все-таки, – не прекращая всхлипывать, жалостливо отвечает «кошка».

После признания «кошки» вся честная компания, разом перепугавшись, как по команде ринулась к служебному входу, потом в холл, где и обнаружился с трудом приходящий в себя горе-Алексей.

* * *

Через полчаса я, атакуемая любопытными взглядами присутствующих, расхаживала по душному кабинету Жорикиного друга и диктовала отчет о происшедшем. Несколько раз меня пытались усадить на стул, но я всякий раз вскакивала.

– Вас что, мама не учила, что показания дают сидя? – строго спросил друг Жорика.

– К счастью, у нее не было опыта пребывания в ваших кабинетах, – незамедлительно отреагировала я, мысленно отметив, что у собеседника очень странное чувство юмора.

– Не понятно только, для кого «к счастью», – тут же встрял Жорик. – Для преступников, похоже. Граждане не любят общаться с органами, посему половина преступлений остается безнаказанной.

– Если не возражаешь, я продолжу давать показания, – как можно официальнее сказала я.

Ну не хотелось мне вступать в долгие споры! Рабочее ауди Виктории поджидало меня возле участка.

– Вот так! – закончила монолог я. – Теперь вы понимаете, какой опасности ежедневно подвергаются журналисты, пытающиеся получить реальную информацию с мест преступлений?

– Распишитесь, – мне протянули мое собственное раза три переписанное заявление, в котором, кажется, наконец мое видение произошедшего было приведено в соответствие с бюрократическими формальностями.

– Все верно, – я поставила подпись. – Я могу идти?

– Да, – так и не представившийся товарищ Жорика вдруг совершенно по-мальчишески улыбнулся. – Спасибо вам огромное, вы очень помогли мне.

Я собиралась ввернуть что-то язвительное, мол, «не для вас старалась», но Жорик, предугадав подобное развитие сюжета, нежно подтолкнул меня в сторону двери:

– Тебя вызовут, если что-то еще понадобится.

– Хотелось бы, чтобы больше не вызывали, – заметила я уже в коридоре.