Гребень Маты Хари - Наталья Александрова

Импресарио замолчал и удалился. По залу, как ветер по траве, пробежал заинтригованный шепот.

Танцовщица снова вышла на сцену. Она была облачена в пышные полупрозрачные шелковые одеяния, усыпанные бесчисленными сверкающими камнями.

Были ли эти камни настоящими самоцветами или искусными подделками? Никто этого не знал, но никто из зрителей об этом и не задумывался в этот удивительный миг, как никто из них не думал, исполняет эта девушка подлинные храмовые танцы или искусное подражание.

Прежде чем снова зазвучала музыка, танцовщица проговорила голосом, звонким, как хрустальный колокольчик:

– Меня зовут не леди Греша. Мое имя – Мата Хари, что значит – Око Дня, или Солнце. Это имя мне дали в одном из тайных храмов далекой Индонезии.

Снова заиграла музыка, чарующая, томительная, медленная. Танцовщица начала танцевать – сначала неспешно, величественно, затем все быстрее и быстрее. В этом танце было все: и любовь, и смерть, и прощание.

В какой-то момент первое шелковое покрывало упало на пол, как опадает с дерева осенняя листва. Танцовщица склонилась, подняла его и набросила на статую жестокого божества.

Танец ненадолго замедлился, но затем снова стал ускоряться, танцовщица двигалась в немыслимом, невозможном, фантастическом темпе, казалось, еще немного – и она превратится в воздушный вихрь, унесется в дальнюю страну, страну своей мечты, и унесет туда же зачарованных зрителей…

И вот с нее упало второе покрывало, затем третье… танец становился все быстрее…

Сброшенные покрывала танцовщица набрасывала на статую, словно отдавала богу саму себя.

По залу пронесся восхищенный шепот – и восточная богиня сбросила последний покров.

Она замерла, застыла, как будто в самом деле превратилась в статую из слоновой кости.

В прекрасную обнаженную статую.

Теперь она была одета лишь в браслеты и ожерелья, лишь в свою яркую, экзотическую красоту.

Несколько бесконечных секунд зрители молчали, завороженные, а затем вскочили, бешено зааплодировали, бросились к сцене. Лишь одна дама возмущенно развернулась и с выражением оскорбленного достоинства покинула зал, за ней устремился смущенный муж. Но старая герцогиня осталась на месте, она лишь одобрительно прокаркала:

– Пр-релестно, пр-релестно!

А танцовщица уже исчезла за ширмой.

Там, где она только что стояла, лежал только экзотический цветок – темно-красная орхидея.

И в глубине сцены возвышалась статуя индийского бога, укрытая от глаз шелковыми покрывалами.

Маргарита сидела в гримуборной, накинув на плечи розовый шелковый халат, и разглядывала себя в зеркале. Дверь распахнулась, и в комнату вошел импресарио. Лицо его сияло.

– Ну как? – спросила его девушка.

– Успех! – воскликнул мужчина. – Нет, не успех! Подлинный триумф! Весь Париж будет у твоих ног!

– Париж? – переспросила танцовщица ревниво. – Этого мало! Я хочу, чтобы у моих ног была вся Европа! Весь мир!

– Все это ждет тебя, все это сбудется, дай только время! – заверил ее импресарио.

– Время? – Маргарита помрачнела, на ее лицо набежало облачко. – Вот как раз времени у меня нет…

Она вспомнила гадалку на амстердамской улице, вспомнила то, что увидела в хрустальном шаре.

Первая картина сбылась – сегодня она стояла на сцене перед рукоплещущим залом.

Но это значит, что сбудутся и другие картины: тюремная камера, узкая койка, лужайка перед крепостной стеной и солдаты с заряженными винтовками…

Дверь снова приоткрылась, на пороге появился Жак, отставной сержант, нанятый импресарио.

– Мадам, тут господа… они просят разрешения войти…

– Я никого не хочу видеть! – капризным тоном воскликнула танцовщица.

– Постой. – Импресарио повернулся к Жаку. – Что за господа? Кто они такие?

– Известная публика – господа газетчики. Из «Эха», из «Вечернего обзора»…

– Проси!

– Но я не хочу с ними разговаривать!

– Это важно. От них зависит твое будущее.

В гримуборную ввалились несколько господ. Несмотря на приличные фраки и шелковые галстуки, от них исходил неуловимый аромат дурного тона.

– Успех, удивительный успех! – воскликнул один из них, голубоглазый блондин. – А теперь расскажите о себе… кто вы, где научились этим восхитительным танцам…

– Я не люблю распространяться о своем происхождении… – начала Маргарита, но перехватила взгляд своего импресарио и скромно потупила взгляд. – Это не оттого, что я стыжусь его. Напротив – я горжусь происхождением, мой отец был раджей в одном небольшом княжестве на севере Индии. Я была его любимой дочерью, и у меня было прекрасное, счастливое детство.

Мата Хари печально замолчала, затем снова заговорила, с трудом сдерживая волнение:

– Но все оборвалось в один момент. Моего отца убил мятежный родственник, который захватил трон. К счастью, верный слуга спас меня, выдав за свою дочь. С тех пор мне приходится скрываться, скитаться по всему миру, опасаясь наемных убийц, приходится жить под чужим именем…

– Там, на вашей родине, вы и научились этим танцам?

– Да, именно там. Меня научили танцу жрицы древнего индуистского божества… но я хочу попросить вас, господа, оставить меня. Я очень утомлена и желаю отдохнуть… священные танцы отнимают очень много сил!

Журналисты недовольно заговорили все разом, но Жак вежливо выпроводил их из гримуборной.

– Ты очень ловко с ними обошлась! – одобрительно произнес импресарио. – И отличную историю состряпала. Надо же, как ты была убедительна, я даже сам начал тебе верить. Завтра о тебе будут писать все парижские газеты.

Только тут он заметил, что один человек не ушел из гримуборной. Это был господин средних лет, с залысинами на лбу и глубоко посаженными внимательными глазами.

– Кажется, я просила господ журналистов покинуть меня! – строго проговорила Мата Хари.

– Я не журналист, – спокойно ответил ей незнакомый господин.

– Тем более!

– Неужели вы не хотите спросить вашего уважаемого импресарио, кто я?

– Не все ли равно?

– Думаю, что есть разница.

– Это господин Николаи, – смущенно проговорил импресарио. – Атташе германского посольства.

– Да? – Мата Хари смерила господина Николаи оценивающим взглядом. – И что мне с того?

– Возможно, мы можем быть полезны друг другу.

– Не знаю чем. Меня мало интересует политика и уж совсем не интересует дипломатия.

– Что ж, тем не менее я оставлю вам свою визитную карточку. Возможно, когда-нибудь вам понадобится помощь – и тогда вы вспомните обо мне.