Ричард Длинные Руки. Первый том первого сезона. Властелин Багровой Звезды Зла - Гай Юлий Орловский

– Продолжайте, сэр Джеральдер.

Кабинет огромен, это еще и зал заседаний, где, как уже сообщили, император общается с советниками. Зал помпезно-величественный и пышный, даже стены в золоте, хотя все сделано очень искусно, однако сэр Джеральдер не повел и глазом, что значит, уже бывал здесь.

Он сел и, переведя дыхание, продолжил речь о сделанном, о том, что нужно сделать немедленно и что можно отложить на потом.

Распахнулась дверь, вошел Альбрехт и, повинуясь моему жесту, взял свободное кресло и подсел с краю стола.

Сэр Джеральдер покосился с недоумением, как можно вот так войти и просто сесть, но ценность придворных в гибкости и быстром понимании ситуации, он продолжил рассказывать о делах, почти не меняя интонации.

Альбрехт заметил чуточку ревниво:

– Половина этих дел решится сама по себе.

Сэр Джеральдер вздрогнул при таком грубейшем нарушении этикета: никто не посмеет вмешиваться в разговор с тем, кто сидит в кабинете императора в его кресле, сбился, а я понял, кивнул.

– Продолжайте, сэр Джеральдер.

Он вздохнул.

– Ох, ваше Звездное Величество… Вы не изволили сказать, как нам надлежит обращаться к вам, чтобы соответствовать придворному и всеобщему политесу…

– Это потом, – обрубил я. – Не отвлекайтесь, сэр Джеральдер, не отвлекайтесь!

– Я хотел повторить, – сказал он подобострастно, – с неохотой даю характеристики окружению его императорского величества, потому что это мои личные оценки, которые наверняка неточны…

– Да-да, – сказал я в нетерпении, – ваше пристрастие к точности я заметил. Но в отношении к людям точности не бывает. Сегодня мы одни, завтра другие! Так что давайте без извинений. Хотя бы потому, что другого источника информации у меня нет!

Альбрехт, слушающий внимательно, заметил мирно:

– Вы достаточно объективны, сэр Джеральдер. Даже я заметил.

Сэр Джеральдер дернулся, потрясенный неслыханной дерзостью, когда меня прерывает пусть даже кто-то из близких людей, но я не повел и бровью, и он сказал со вздохом:

– Наиболее влиятельные при дворе в окружении императора – это Джеффри Хаггер, Коллинг Филпот, Шатгер Нотверх, а также Креггес, Астарен, Дедвудер…

Альбрехт поморщился, а я напомнил:

– Все должности перечислять не нужно, сэр Джеральдер. Мне только главное.

Он ответил печально:

– А это все главное, мелочи не упоминаю. Джеффри Хаггер – императорская казна, Коллинг Филпот – сбор налогов с входящих в империю королевств и прочих земель, Шатгер Нотверх – связи с соседними империями…

– Простите, – сказал я, чем погрузил его в состояние дичайшего изумления, – вы совершенно правы, а я дурак. Сбор налогов куда важнее, чем даже должность главнокомандующего всеми войсками империи.

Альбрехт вставил:

– Тем более в империи, что не воевала сотни лет.

– И не планирует это делать и дальше, – сказал я. – Да-да, есть у нас такое ощущение. А вот денежные потоки да, это сила и власть… Однако же, сэр Джеральдер, сейчас все эти рычаги временно в ваших руках.

– До тех пор, – уточнил он, – пока советники императора не выйдут из пещер?

– Да, – подтвердил я. – Хотя возможны и перестановки. Я не знаю, какую роль буду играть в дальнейшем.

Он пугливо смолчал, любое слово с его стороны может быть ошибкой, Альбрехт зевнул, сказал равнодушным голосом:

– Эти ваши Хатгер, Филпот, Нотверх… они не с императором сейчас, верно?

Сэр Джеральдер посмотрел на него с уважением.

– Вы очень проницательны, сэр…

– Сэр Альбрехт, – представил я. – Герцог. Император не взял их с собой, несмотря на их близость к трону, потому что?..

Сэр Джеральдер поклонился.

– Ваша Багровозвездность, вы сразу поняли суть, что говорит о вашем высоком статусе. Хатгер, Филпот и другие близкие к трону согласились с его величеством Германом Третьим, что когда придет время выбираться из руин…

– Если выберутся, – напомнил Альбрехт.

– Если выберутся, – согласился сэр Джеральдер печально, – то империй уже не будет. Кучке людей придется начинать все заново… Потому намного важнее взять с собой в пещеры умелых землепашцев да камнетесов…

– Уважаю самоотверженных людей, – сказал я. – Сэр Джеральдер, вот мой советник, сэр Альбрехт, молча рекомендует вас на должность лорда-канцлера.

Сэр Джеральдер охнул.

– Ваша Небесность!.. Я не посмею…

– А ради спасения империи? – поинтересовался я строго. – Вот то-то. Отыщите этих Хатгера, Филпота, Нотверха и прочих, пусть принимаются за работу. Колеса должны крутиться!

Альбрехт сказал чуточку ехидно:

– Поздравляю вас, сэр Джеральдер.

Сэр Джеральдер оглянулся на него, посмотрел на меня, после паузы сказал уже с удивлением в голосе:

– Удивляюсь таким захватчикам. Из какого мира прибыли? Другие бы сразу за грабеж, постарались бы всех женщин…

– Из мира с высочайшими моральными устоями, – сообщил я. – У нас только подростки озабочены мыслью, кому бы вдуть, но потом и они понимают, что такая ерунда доступна легко и просто, и переходят в режим взрослости, когда надо заняться делом. А я, как видите, уже далеко не подросток, пусть еще и не убеленный сединами муж.

Он сказал с пониманием:

– Значит, на женщин вас не поймают. Прекрасно! А как ваши соратники?

– С ними труднее, – признался я. – Но посмотрите на сэра Альбрехта! Это же утес в натуральную величину. Надеюсь, мои соратники на Юге увидят, насколько у нас любовные утехи из-за их труднодоступности переоценены.

– Да, – согласился он. – На государственном уровне лучше, когда эта утеха легко доступна. Тогда не зацикливаешься на ней, а высвобожденное время можно направить на полезное императору… Спасибо, Ваша Небесность, за высокое доверие!..

После его ухода Альбрехт поднялся, подошел к окну и, чуть отодвинув плотную тяжелую штору, посмотрел вниз на двор.

– Слухи расходятся быстро, народ приезжает… Повозки у всех богатые.

– Здесь уже не повозки, – напомнил я, – это кареты.

– Надо запомнить, – ответил он. – Кареты… Лошадей здесь запрягают по паре в эти самые кареты, но знатные предпочитают две пары… Очень знатные – три.

Я сказал с иронией:

– Герцоги и короли вообще тащатся в каретах, в которые впряжены пять-восемь пар коней, хотя, конечно, быстрее от этого карета не движется.

Он отпустил штору и повернулся ко мне, лицо показалось мне встревоженным и опечаленным.