Черепахи — и нет им конца - Джон Грин

Я почти все время сидела в телефоне, изучая статьи о пропаже Пикета-старшего в поисках хоть какого-нибудь намека на бегунов или рот бегуна. Я обещала Ноа, что буду искать, но зацепок практически не было.

– Стараюсь полюбить Джа-Джа Бинкса. Ненавидеть его – такая банальность, но он просто ужасен, – сказала Дейзи. – Вообще-то, в своих рассказах я его давно убила. Потрясающее чувство.

Мне стало противно, однако я сосредоточилась на телефоне.

– Что ты там читаешь?

– О расследовании по делу Пикета. Смотрю, нет ли новостей. Ноа сейчас очень тяжело, а я… не знаю. Просто хочу ему как-то помочь.

– Холмси, мы уже получили деньги. Все кончилось. Ты не умеешь останавливаться вовремя, вот в чем твоя беда.

– Ага.

– Дэвис отдал нам деньги, чтобы мы бросили наше расследование. Поэтому брось.

– Да, хорошо.

Я понимала, что Дейзи права, но совсем не обязательно меня отчитывать.

Мне казалось, что разговор окончен, однако через несколько секунд она поставила фильм на паузу и продолжила:

– Это совсем другая история. А не такая, типа, про бедную девочку, которая разбогатела, но потом поняла, что правда важнее, геройски вернула деньги и опять стала бедной девочкой. Всем только лучше от того, что Пикет исчез. Оставь его в покое.

– Никто не отнимет у тебя деньги, – тихо сказала я.

– Холмси, я тебя очень люблю, но подумай как следует.

– Понятно.

– Обещаешь?

– Да.

– И мы разбиваем сердца, но держим слово.

– Ты говоришь, что это – твой девиз. Но ты сейчас девяносто девять процентов времени проводишь с Майклом.

– Только вот сейчас я зависаю с тобой и Джа-Джа Бинксом.

Мы продолжили смотреть фильм. Когда он закончился, Дейзи сжала мою руку.

– Я тебя люблю, – сказала она.

И побежала к Майклу.

Вечером написал Дэвис.

Он: Ты дома?

Я: Да. Поговорим по видео?

Он: Я хотел бы встретиться.

Я: Можно. Но в реале со мной не так весело.

Он: Мне с тобой хорошо. Сможешь прямо сейчас?

Я: Смогу.

Он: Оденься потеплее. На улице холодно, и небо ясное.

Мы с Гарольдом поехали в поместье Пикетов. Ему не по душе холода, и мне казалось, будто я слышу, как в двигателе что-то сжимается, но он держался ради меня.

Я замерзла, пока шла от машины к дому, – не спасли даже зимнее пальто и варежки. Погоду почти не замечаешь, если она хорошая, но когда холодает настолько, что ты видишь свое дыхание, забыть про нее уже не получается. Погода решает, когда тебе думать о ней, а не наоборот.

Входная дверь открылась передо мной сама. Дэвис и Ноа сидели на диване, играя в космическую битву.

– Привет, – сказала я.

– Привет! – отозвался Дэвис.

– Как жизнь? – спросил Ноа.

– Слушай, парень, – сказал ему Дэвис и встал, – мы с Азой погуляем, пока она одета. Скоро придем, хорошо?

Он взъерошил волосы младшего брата.

– Ладно, – ответил тот.

– Прочитала рассказы Дейзи, – поделилась я, когда мы вышли.

Траву на поле для гольфа снова безупречно подстригли, хотя единственный игрок в семье уже несколько месяцев не появлялся дома.

– Она отлично пишет, правда?

– Наверное. Мне больше запомнилась ужасная Айала.

– Она совсем не ужасная. Просто нервная.

– Все проблемы в рассказах – из-за нее.

Дэвис нежно толкнул меня плечом.

– А мне она понравилась. Но я, кажется, пристрастен.

Мы обошли все поместье и наконец остановились у бассейна. Дэвис нажал на кнопку в телефоне и убрал защитное покрытие. Мы устроились в шезлонгах рядом друг с другом. Я смотрела, как над водой поднимается пар, а Дэвис лежал, глядя в небо.

– Почему он так погружен в себя, когда можно падать в эту бесконечность?

– Кто?

– Ноа.

Дэвис достал что-то из кармана и зажал в кулаке. Сначала мне показалось – ручка, но потом, глядя, как он крутит предмет в пальцах, точно фокусник, играющий с картами, я поняла, что это Железный человек.

– Не подумай ничего такого, – сказал Дэвис. – Неделя выдалась тяжелая.

– По-моему, Железный человек – не такой уж и супергер…

– Ты разбиваешь мне сердце, Аза. Видишь, вон там Сатурн?

Он указал фигуркой на небо и стал объяснять, чем различаются планеты и звезды, как отыскать созвездия. А потом сказал, что наша галактика – большая спираль, как и многие другие.

– Все видимые нам звезды находятся в этой спирали. Она огромна.

– И у нее есть центр?

– Да. Вся галактика вращается вокруг сверхмассивной черной дыры, но очень медленно. Чтобы совершить полный круг, Солнечной системе нужно двести двадцать пять миллионов земных лет.

Мне хотелось узнать, бесконечны ли спирали галактики, Дэвис сказал, что нет, а потом спросил про мои спирали.

Я рассказала про математика Курта Гёделя, который очень боялся, что его отравят, и поэтому ел только пищу, которую приготовила его жена. Однажды она заболела, ее положили в больницу, и Гёдель перестал есть. Он, должно быть, понимал, что вероятность погибнуть от голода выше, чем от яда, но заставить себя никак не мог и умер. В семьдесят один год. Он семьдесят один год жил с демоном, и под конец тот его все-таки одолел.

Дэвис спросил:

– Ты боишься, что подобное случится и с тобой?

– Так странно, когда понимаешь, что ты сумасшедший, а поделать с этим ничего не можешь. Ты не думаешь, что ты нормальный. Знаешь, что есть проблема, но не находишь решения. Потому что ты неуверен. Если ты Гёдель, ты не можешь сказать наверняка, что еда не отравлена.

– Ты боишься, что такое случится с тобой? – повторил он.

– Я много чего боюсь.

Мы говорили так долго, что звезды, которые были прямо над нами, уплыли в сторону. Наконец Дэвис спросил:

– Хочешь искупаться?

– Холодно.

– Вода подогревается.

Он встал, стянул рубашку и джинсы. Приятно было смотреть, как он раздевается. Мне нравилось его худое тело – небольшие, но рельефные мышцы спины, ноги, покрытые мурашками. Он поежился и прыгнул в воду.

– Великолепно!

– У меня купальника нет, – сказала я.