Жатва - Тесс Герритсен

Из трубки доносился шелест страниц и покашливание старшей медсестры.

— Вы слушаете?

— Да.

— Я проверила записи журнала за двадцать третье, двадцать четвертое и двадцать пятое сентября. Две операции по удалению аппендицита, удаление желчного пузыря. Еще два кесарева сечения. Никакого изъятия донорских органов в эти дни не проводилось.

— Но мы же получили донорское сердце из вашей клиники!

— Мы вам его не отправляли.

Эбби просмотрела записи хирургических медсестер и нашла: «0105: Прибыл доктор Леонард Мейпс из больницы имени Уилкокса».

— Сердце нам привез ваш хирург, доктор Леонард Мейпс. Он же проводил изъятие сердца у донора.

— В штате нашей больницы нет никакого доктора Мейпса.

— Ну как же? Он торакальный хирург…

— Послушайте! Я еще раз вам говорю: у нас в клинике такого нет. И вообще я не слышала, чтобы в Берлингтоне был врач с такой фамилией. Не знаю, доктор, откуда у вас сведения, но наша клиника здесь ни при чем. Советую вам еще раз все проверить.

— Но…

— Попробуйте поискать в других клиниках.

Эбби медленно повесила трубку.

Она сидела, глядя на телефонный аппарат. Она думала о Викторе Воссе, его деньгах и о том, что можно купить на такие деньги. Она думала об удивительном стечении обстоятельств, в результате которых Нина Восс получила новое сердце. Идеально совместимое сердце.

Потом Эбби снова потянулась к телефону.

— Ты торопишься с выводами, — сказал Марк, листая карточку Нины Восс, оформленную в реанимации хирургического отделения. — Всему этому наверняка существует разумное объяснение.

— Я бы хотела его услышать.

— Жатву провели очень грамотно. Сердце надлежащим образом упаковали, доставили по всем правилам. И документы на донора наверняка тоже были.

— А сейчас почему-то их нет, — заметила Эбби.

— Координатор по трансплантациям приходит на работу к девяти утра. Мы спросим у нее насчет документов. Уверен, они где-то в клинике.

— Марк, документы — только часть истории. Я звонила в больницу имени Уилкокса. У них нет хирурга по имени Леонард Мейпс. Старшая медсестра сказала, что в Берлингтоне вообще нет практикующего хирурга с таким именем.

Эбби помолчала, затем тихо спросила:

— А мы вообще знаем, откуда на самом деле к нам попало это сердце?

Марк молчал. Он пребывал в состоянии полудремы, мешавшей думать связно. Было четверть пятого. После телефонного звонка Эбби он заставил себя вылезти из постели и приехать в Бейсайд. Каждый случай послеоперационной лихорадки считался ЧП. Марк доверял выводам Эбби и результатам анализов, но хотел все увидеть своими глазами. Теперь он сидел в сумраке хирургического отделения, листал карточку Нины Восс и отчаянно пытался включить свой мозг в работу. В стеклах его очков отражались экраны трех кардиомониторов с ярко-зелеными зигзагами линий. Где-то рядом, словно призраки, появлялись и исчезали медсестры. Все разговоры велись вполголоса.

Марк закрыл карточку, снял очки и принялся тереть заспанные глаза.

— Чертова лихорадка. Что могло ее спровоцировать? Меня это заботит посильнее любых бумажек.

— А вдруг это инфекция, перешедшая от донора?

— Очень сомневаюсь. С донорскими сердцами я такого еще не видел.

— Но мы же ничего не знаем о доноре. Нам неизвестна его история болезни. Мы даже не знаем, из какой клиники привезли сердце.

— Эбби, у тебя это превращается в навязчивую идею. Я знаю, что Арчер звонил хирургу, изымавшему сердце. И документы тоже были. Они лежали в коричневом конверте.

— Вспоминаю… конверт действительно был.

— Вот видишь? Наши воспоминания совпадают.

— Тогда где этот конверт?

— Послушай, я же стоял возле операционного стола. У меня руки были по шею в крови. Это ты, надеюсь, тоже помнишь. Я пересаживал сердце, и мне было просто некогда следить за каким-то чертовым конвертом.

— Но почему донор окружен такой завесой секретности? Бумаги куда-то делись. Мы даже имени его не знаем.

— Это стандартная процедура. Документы донора относятся к категории конфиденциальных. Они всегда хранятся отдельно от карточки реципиента. В противном случае стороны могли бы встретиться. Родственники донора требовали бы пожизненной благодарности, а сторона реципиента либо терзалась бы чувством вины, либо откровенно ненавидела бы донорскую родню. Все это привело бы к нескончаемым эмоциональным конфликтам. — Марк плюхнулся на стул. — Эбби, мы понапрасну тратим время и силы. Через несколько часов вся эта загадка разрешится. Давай лучше вплотную займемся лихорадкой Нины Восс.

— Давай. Но если возникнут вопросы, тебе придется их обсуждать с Банком органов Новой Англии.

— При чем тут БОНА?

— Я туда позвонила. Они дежурят круглосуточно. Я сказала, что ты или Арчер потом свяжетесь с ними.

— Арчер им все объяснит. Он будет здесь с минуты на минуту.

— Ты и его вызвал?

— Его тоже волнует эта лихорадка. Странно, почему Аарон молчит. Ты звонила ему на пейджер?

— Трижды. Никакого ответа. Элейн сказала, что он поехал в клинику.

— Аарон где-то здесь. Я видел его машину на стоянке. Наверное, задержался в кардиологии.

Марк снова принялся листать карточку Нины Восс.

— Придется начинать без него.

Эбби повернулась к смотровому окну отсека Нины Восс. Глаза пациентки были закрыты. Она спала. Ритмичное дыхание свидетельствовало о том, что с легкими все в порядке.

— Я начинаю курс антибиотиков, — сказал Марк. — Широкий спектр.

— Какую инфекцию ты собираешься лечить?

— Пока не знаю. Это временный мостик, пока не придут результаты бактериологических анализов. У пациентки понижен иммунитет, и нам нельзя рисковать. Инфекция есть инфекция.

Марк встал со стула и подошел к окну отсека. Он стоял, вглядываясь в спящую Нину Восс. Кажется, ее вид несколько его успокоил. Эбби тоже подошла и встала рядом. Они почти касались друг друга, но все их мысли сейчас были только о послеоперационной лихорадке. Врачи беспокоились, а Нина Восс мирно спала.

— Может, реакция на лекарства, — предположила Эбби. — Ей столько всего кололи. Любой препарат мог вызвать скачок температуры.

— Допускаю такую вероятность. Но вряд ли дело в стероидах и циклоспорине.

— Я нигде не нашла источника инфекции. Представляешь? Нигде.

— Пойми: у нее ослаблен иммунитет. Стоит что-то упустить, и она мертва. — Марк взял карточку. — Начнем, так сказать, с прохладительных напитков.