Великий перелом - Гарри Тертлдав

Но командир корабля пренебрег этим, спросив в свою очередь:

— А когда вы, Большие Уроды, поймете, что не сможете нас уничтожить или изгнать со своей жалкой холодной планеты?

Теперь заворчал Игер. Когда США воевали с нацистами и японцами, все считали, что война должна продолжаться до тех пор, пока плохих парней не сровняют с землей. Разве не так должны действовать воины? Кто-то побеждает и отбирает барахло у тех, кто проиграл. Если на Землю спустились ящеры и отобрали часть планеты у человечества, означает ли это, что они победили?

Когда Сэм произнес это вслух, Страха задвигал глазами в разные стороны, что означало удивление.

— Вы, Большие Уроды, существа с самоуверенной гордостью, — воскликнул командир корабля. — Ни один план Расы никогда не срывался. Если мы не сможем получить вашу планету целиком, если мы оставим империи и не-империи Больших Уродов целыми и независимыми, мы будем страдать от унижения, которого никогда прежде не испытывали.

— В самом деле? — спросил Игер. — Но как же тогда ящеры и люди собираются жить вместе и решать общие вопросы? Мне кажется, что мы в тупике.

— С нами этого не случилось бы, не будь упрямства Атвара, — сказал Страха. — Как я говорил раньше, единственный путь, на который он согласен, а именно полная победа любой ценой, становится явно невозможным.

— Если он этого еще не понял…

Но тут Сэм остановился и покачал головой. Надо вспомнить точку зрения ящеров. То, что на близком расстоянии выглядит как катастрофическое поражение, может показаться лишь кочкой на дороге в контексте тысячелетий. Люди подготовились к следующей битве, а ящеры — к следующему тысячелетию.

Страха сказал:

— Если он поймет — если такое вообще возможно, — то, я думаю, он сделает одно из двух. Он может попытаться заключить мир на принципах, которые мы с вами обсуждали. Или он может пустить в ход кое-какой ядерный арсенал Расы, чтобы принудить вас, тосевитов, к покорности. Это то, что сделал бы я. Но то, что я предлагал, вряд ли может быть сделано теперь.

— И хорошо! — искренне сказал Игер. Он уже не участвовал в американской программе по созданию ядерной бомбы, но знал, что эти адские машины не сходят с конвейера, как автомобили «Де Сото». — Другой фактор, который его удерживает, — это ваш флот колонизации, не так ли?

— Истинно так, — сразу же ответил Страха. — Это соображение останавливало наши действия в прошлом и продолжает влиять на них до сих пор. Однако Атвар может решить, что заключение мира с вами оставит Расе меньше обитаемой поверхности Тосев-3, чем та, которую он надеется получить, уничтожив значительные территории планеты по нашему выбору.

— Это не остановит нас от продолжения борьбы, вы понимаете, — сказал Сэм, надеясь, что его слова не пропадут даром.

Очевидно, что Страха так не считал.

— Мы болезненно беспокоимся об этом. Это один из факторов, который до некоторой степени отклонил нас от курса. Однако более важным является наше желание не повредить планету ради наших колонистов, как вы сами заметили.

— Ммм-хмм, — произнес Сэм, ощущая иронию ситуации: безопасность Земли держится на заботе ящеров об их собственном будущем, а не на беспокойстве о человеческих существах. — Что будет с нами в течение восемнадцати лет — пока остальные ваши сородичи не явятся сюда?

— Нет, срок вдвое дольше, — ответил Страха. Затем он издал шум наподобие кипящего чайника. — Мои извинения, если вы используете тосевитские годы, то вы правы.

— Да, я имел в виду их — я ведь все-таки тосевит, — сказал Игер с улыбкой. — Что подумают ваши колонисты, когда окажутся в мире, который не полностью в ваших руках, как должно было быть?

— Команды звездных кораблей будут знать об изменении условий, когда перехватят наши сигналы, направленные на Родину, — сказал Страха. — Несомненно, это наполнит их ужасом и приведет в замешательство. Если помните, нашему флоту вторжения понадобилось некоторое время, чтобы начать приспосабливаться к непредвиденным условиям на Тосев-3. Для них эта непредвиденность тоже будет новостью. В любом случае они мало что смогут сделать. Флот колонизации не имеет вооружения: мы исходили из того, что флот вторжения полностью умиротворит этот мир до прибытия колонистов. И конечно, сами колонисты находятся в холодном сне и останутся в неведении об истинной ситуации, пока не оживут после прибытия флота.

— Это будет для них сюрпризом, не так ли? — сказал Сэм, хмыкнув. — Между прочим, сколько их будет?

— Я точно не знаю, — ответил Страха. — На моей ответственности прежде всего был флот вторжения. Но если основой для экспедиции послужила наша практика по колонизации миров Работев и Халесс — почти наверняка так и будет, учитывая нашу любовь к прецедентам, — то мы пошлем сюда от восьмидесяти до ста миллионов самцов и самок… Ваш кашель на моем языке ничего не означает, Сэмигер. — Он произносил имя и фамилию Игера, как будто они были одним словом. — Имеет ли он какое-нибудь значение в вашем языке?

— Извините, командир корабля, — сказал Сэм после того, как снова обрел способность связно говорить. — Должно быть, поперхнулся или что-то в этом роде. — «Восемьдесят или сто миллионов колонистов?» — Раса ничего не делает, не правда ли?

— Истинно так, — ответил Страха.

* * *

— Одно унижение за другим, — в глубоком расстройстве произнес Атвар. С того места, где он стоял, ситуация на поверхности Тосев-3 выглядела унылой. — Наверное, все-таки стоило нам потратить ядерный заряд на этих мятежников, чем позволить им сдаться СССР.

— Истинно, — сказал Кирел. — Потери вооружений большие. Через короткое время Большие Уроды скопируют какие-то особенности, когда поймут, как их украсть. Это случалось раньше и происходит снова: у нас есть последнее сообщение, что немцы, например, начинают применять подкалиберные бронебойные снаряды против наших танков.

— Я видел эти сообщения, — подтвердил командующий флотом, — Они не наполняют меня радостью.

— Меня тоже, — ответил Кирел. — Более того, потеря территории, которую прежде контролировала база, где взбунтовался гарнизон, создала нам новые проблемы. Хотя погодные условия в этой местности остаются исключительно плохими, у нас есть свидетельства, что СССР пытается восстановить железнодорожное сообщение с востока на запад.

— Как они могут это сделать? — сказал Атвар. — Наверняка даже Большие Уроды замерзнут, если их заставят работать в таких условиях.

— Судя по тому, что мы видели в СССР, благородный адмирал, похоже, там вряд ли больше беспокоятся о здоровье своих рабочих, чем в Германии, — сказал Кирел печально. — Выполненная работа имеет большую ценность, нежели человеческие жизни, истраченные в процессе ее выполнения.

— Истинно, — сказал Атвар, затем добавил: — Безумие, — сопроводив слово усиливающим кашлем. — Немцы временами, кажется, ставят расходование жизней выше, чем получение труда. Как называлось место, в котором они проявили столько выдумки в уничтожении? Треблинка — так оно называлось.