Ведьмина сила - Дарья Гущина

— Если хуфия односоставная — один дух и одно тело, — неопасна, — я объясняла осторожно, взвешивая каждое слово. — Но они любят… сливаться. Душами. В одном теле. Капля воды тревожит и щекочет, а вот поток способен причинить немало проблем.

— Мар, а если бы не ушли?.. — коллега очень любил задавать мне те же вопросы, что и я спрашивала у самой себя — только про себя. — А если они вернутся и откажутся выпускать? Справишься?

— Их тела мертвы, но когда-то они принадлежали живым, — я пожала плечами. — Перемолоть в труху, изгнать остатки духа — вне тела он не сможет колдовать. И всё, — я протянула руки ко входу, развернула ладонями вверх, и над ними замелькали крошечные лезвия многочисленных зубчатых «мельниц» — черная основа, серебристо-отточенные края.

Стёпа смекнул, что к чему, и посмотрел на мои руки с отвращением. К магии.

— В труху?..

— Ты слишком эмпатичен для своей профессии, — я сдула «мельницы» с ладоней. — Хуфии — мертвецы.

— Но только ли для них… — он запнулся. — И ты способна?..

«Мельницы» в считанные минуты искромсали паутину в клочья, попутно уничтожив и защитные заклятья. Я подбросила на ладони пару «ножичков» и зачем-то ответила:

— Мою наставницу, потомственного палача, за глаза называли Ландышем — хрупкая блондинка, добрые глаза, светлая кожа, приятная улыбка. Тонкая, милая и нежная женщина. Единственная из многих поколений палачей, кто сумел освоить и обуздать «мельницу» — чтобы она не просто убивала, кромсая плоть и стирая в порошок кости. Но чтобы жертва осталась живой и способной отвечать на вопросы. И это чертовски трудно, Стёп, поймать нужный момент боли между жизнью и смертью, сохранить жизненно важные органы в неприкосновенности и не свести с ума. Особенно когда кости быстро крошат лезвия «мельницы» — или, как это заклятье называла наставница, «кофемолки». Она спускала ее и на мертвых, и на живых. И я тоже, не сомневайся. И на мертвых его отрабатывала, и на живых. Не обманывайся насчет ведьм. Видимое никогда не будет соответствовать истине. Никогда.

И пошла в гробницу. Да, как начали — так и продолжим. Правда, искренность и честность — гарант любых отношений, даже таких странно-приятельских, как наши.

Арочный пролет входа казался темным туннелем в никуда. Я промедлила на пороге, убирая остатки паутины и рассматривая зернисто-серые с крупицами слюды выпуклые камни арки. Никаких символов. И вроде никакой опасности. Я сжала амулет и шагнула вперед. Спокойно… Всё спокойно. Фонарей здесь не было, и я шаг за шагом осторожно шла к гробнице. Стародавние — такие выдумщицы, затейницы и скрытницы, как придумают да замаскируют западню — потом костей не соберешь…

Свет появился внезапно. Десять шагов — и впереди вспыхнули ослепительно белые факелы. Я на секунду зажмурилась и моргнула. Огляделась и хмыкнула про себя. Да, кровь нужна только для вызова духа ведьмы и ее последующей разговорчивости. Круглое помещение было ею залито. На высоком крылатом постаменте — урна с прахом, а пол, стены и потолок — сплошь в пятнах старой крови. И ни следа пыли или паутины, только тринадцать факелов по стенам и…

Стёпа выругался, невнятно и с отвращением. К ритуалам. Крови он насмотрелся достаточно, и очень хорошо понимал, от каких дел возникают такие пятна.

— Извини, — кашлянул он в ответ на мой осуждающий взгляд, — я сегодня такой нецензурный…

— Здесь выражаться лучше про себя, — предупредила я, озираясь. — Мало ли…

Выемка под амулет нашлась на постаменте — глубокая, окруженная символами. Руки чесались сфотографировать гробницу для отчета и архива, но я не решилась.

— Как думаешь, а других стражи пропустят? Тех, кого ты ловишь?

— Возможно, уже пропустили, — я присела и осторожно вставила амулет в выемку. — Они старше, сильнее и умнее. Наверняка смогли подобрать ключи.

Следы в коридорной пыли — не хуфий, точно. Даже у мертвых и озадаченных есть слабые места. Следы оставил живой человек. Кто-то здесь уже проводил разведку и изучал местность. Может, только Фавн. А может, кто-то другой.

Амулет встал, как влитой, и постамент засиял изнутри слабым жемчужным светом. Я сняла рюкзак и зашарила по карманам. Остались ловушки.

— А насколько они старше, сильнее и умнее? Тебя? — и с неистребимым любопытством. — Сколько тебе лет?

— Стёп… отвали.

Мой спутник не обиделся.

— Ладно. А клюнут ли, если умнее?

— Сложно сказать, — я достала горсть амулетов-монеток. — Старые сумасшедшие — странный народ. Иногда они хитрее и изворотливее лисы, загодя чуют западню и уносят ноги раньше, чем ты поймешь, что они были рядом. А иногда — не наивнее и самоувереннее детей. Они же старше и умнее, понимаешь? А для таких все, кто младше, идиоты недоученные и недоразвитые.

— Но если не сработает? И остальные амулеты не найдутся? — Стёпа нахмурился. — А сколько их всего? Тринадцать? Двенадцать? И не подаришь ли ты ворам этот?..

— Нет. Чтобы им воспользоваться, придется зайти в гробницу и получить свое, — я методично разбрасывала по полу зачарованные монетки. — Не прибегут сегодня или завтра, придут в ночь знаний. И огребут.

…да, все амулеты открывают сообща и последнюю, тринадцатую, гробницу, скрытую под столбом-«огарком» в центре. Сказки говорят, что когда двенадцать вызванных ведьм раскроют свои секреты, лучи амулетов, проходящие сквозь тоннель, сотрут внутреннюю стену коридора, открывая тринадцатый постамент с прахом стародавней Верховной — главным, к чему стремилась Ехидна. Но прежде нужно получить знания простых, и я эту задачу усложню максимально.

— А если все же догадаются? — не унимался он.

— Конечно, догадаются, — я вздохнула, подбросила к потолку еще горсть монет, и те растворились в каменных плитах. — Но вот о качестве ловушки… вряд ли. Их делали те, кто старше, сильнее и умнее их. Идем.

— И всё?

— Да, Стёп, — я, не сдержавшись, улыбнулась. — У тебя сегодня сплошные разочарования. Но погоди расстраиваться. Еще не вечер.

Накаркала.

Из гробницы, после того как я устроила еще несколько ловушек — в коридоре, у Медузы, вернув на место второй амулет, и на выходе, — мы выбрались благополучно. И благополучно покинули долину. «Рыси» проводили нас подозрительными взглядами и улеглись спать, а над двумя столбами призывно распустились снежно-белый и золотисто-горчичный цветы — знаки работающих защитников, которые видны и ощутимы издалека. Но ведь еще была карта от наблюдателей. И два «крестика».

День клонился к закату, и мы об этом узнали по часам — почти шесть вечера. Долина смерти незаметно «съела» целый день, хотя по моим ощущениям мы провели в гробнице час-два, не больше. Небо затягивали суровые черные тучи, отчего ранний весенний вечер казался поздним осенним. Вдали, в стороне города, мелькали далекие молнии, и гремел гром. А у нас моросил вредный мелкий дождик, грозивший вот-вот смениться лютым ливнем.