Углём и атомом - Александр Плетнёв

– Да кто… есть кому! – догадался капитан. – Гладков в том числе. Или ты думаешь, что кто-то из окружения царя, или он сам так свободно оперирует возможностями радара, беспилотника или нашими «зодиаками?» Мне другое не нравится. Нам давно уж пора валить отсюда. Там и самолет Леваневского дожидается, и вообще слишком тесно тут стало от того же английского внимания. А нас опять в дело тянут.

– А я бы…

– Что «а ты бы?»

– «Кресси» нельзя оставлять. У него был бой с русским крейсером. Английские матросы, в конце концов, проговорятся. Будет скандал, разбирательство и «шито-крыто» не получится. А сцену утопления «красного корабля» можно и перед «Дрейком» разыграть.

– Ты, наверное, в детстве в войнушку не наигрался! И службы в подплаве тебе, видимо, мало в итоге оказалось. Не навоевался? Ну-ну – не навоевался!

Чертов рассерженно запнулся, увидев, что адмирал слушает, прислушивается, хочет что-то сказать, но деликатно не перебивает. Прочистив горло для паузы, спросил:

– Так что, ваше высокопревосходительство Евгений Иванович? Будем планировать?

– Неправ государь, – выговорил наместник, протирая платочком вспотевший лоб. И тут же поправился: – Видимо, неправильно ему советуют. А ваш помощник верно мыслит. Нельзя оставлять в свидетелях экипаж английского крейсера. Так же как нельзя оставлять «Рюрик» неотомщенным.

* * *

Шторм гулял два дня, добрав в пике до семи баллов.

Два дня назад, после получения распоряжений из Петербурга, не особо долго проводя согласования, наместник отбыл с «Леной» в Петропавловск.

При пересадке с борта на борт адмирала чуть не угробили. Забирала его шлюпка со вспомогательного крейсера, и уже при подъеме на талях качкой ее основательно ударило о борт. Все сумели удержаться, даже раненный в руку Трусов, а вот именно самый главный пассажир умудрился выпасть. И чем бы оно там закончилось (могло и вовсе фатально), если бы предварительно на «Ямале» не настояли всем надеть спасательные жилеты.

В воду тут же полетели «концы», и «оранжевый поплавок», мертвой хваткой вцепившись в одну из спасательных пуповин, был извлечен на палубу.

Радиостанцию на вспомогаче оставили прежнюю – «укэвэшку» малой дальности, но «соколовцы» обрадовали инициативой, установив на один из беспилотников ретранслятор связи. По их расчетам радиогоризонт «расходился» пропорционально потолку БПЛА и дальность коммуникации должна увеличиться чуть ли не в три-четыре раза, ограничиваясь только мощностью передатчиков.

Однако из-за погоды проверок и проб пока не проводили, остерегаясь потерять «птичку». По этой же причине не стали смотреть, что там с чужаком-крейсером, отследив его на радаре примерно до входа в бухту Бечевинская (оказывается, английские моряки про тутошние берега и воды кое-что знавали, коль так адресно укрылись от шторма).

«Лену», тяжело переваливая на волнах, понесло под парами в Петропавловск. Алексеев спешил претворять план по дезинформации противника.

Из посторонних на «Ямале» остались лишь раненые в лазарете.

– У них там хоть красной краски столько отыщется? – собственно, и не требуя ответа, задался Шпаковский, глядя вслед пароходу, теряющемуся в сплошных дождевых полосах.

Помолчав немного, добрав в своих домыслах аргументов, вынес незатейливый пессимистичный вердикт:

– А жидковато у них с неоглаской получится, весь Петропавловск будет знать. Там и иностранцы какие-то вроде еще стоят. Хм! Если только выкупленный угольщик на переоборудование не увести в отдельную бухту.

– Наверняка так и сделают. Есть там закуток – за полуостровом Крашенинникова, аккурат там, где потом Вилючинск возвели, – штурман, как всегда, блистал географическими познаниями, – но один пес этот театр с потоплением на виду у англосвидетелей – едва ли на месяцы. А потом начнут «копать» на Мурмане, приди мы туда. Вот к этому времени надо, кстати, и нам масть сменить – из красного в шаровый.

– Наконец-то. А я сразу говорил…

– Поводов для опасений не предвиделось. А вообще, если они у себя при дворе (или где там еще в столицах «сквозит?») меры не примут по выявлению утечки, толку от этого спектакля – ноль!

– Это да.

На мостик шумно заявились двое – старший механик АППУ и электрик. Те самые энтузиасты, не разлей вода «РЯВщики».

– Вадим Валерьевич, – провокационно улыбаясь, обратились к начальнику безопасности, – мы знаем, вы же записи ведете! И как Трусов наместнику отчет давал по бою «Рюрика». Дайте послушать! Интересно ж…

– Ничего там особо захватывающего. Да и печально слушать о проигранном бое, – спустил серьезным тоном Шпаковский, – просматривается другое – довольно любопытная тенденция, скажу, метафизического характера. Вам когда на вахту… с вахты?

– После четвертой.

– Вот после и приходите с флэхой – скину. Ваше мнение по фактам будет особо любопытно. Слишком много совпадений, даже на мой непрофессиональный в исторической базе взгляд.

– Э-э-э-е!

Любители исторических морских баталий спорить и настаивать не стали.

Ушли, разочарованные отсрочкой.

– Метафизика… это ты о чем?

– Да вот – факты, фактики! Склонна матушка-история, сука упрямая, к инертности. Словно сопротивляется на попытки изменения событий, людских судеб, кораблей… и как бы не государств и империй. Про последний бой «Рюрика» в той, нашей истории, я поменьше знаю, чем эти двое, – Шпаковский кивнул вслед ушедшим, – но как главное, характер попаданий примерно тот же: в румпельное отделение… отсюда заклинивший руль, сбитый ход, вымолоченная артиллерия. Короче… то же самое сволочное стечение обстоятельств, и что вообще поразительно, если очевидцы не врут – практически в той же последовательности! Единственное, кингстоны им уже не было нужды открывать.

Морской бой – это не драка на кулаках… шальная, скоротечная.

Корабли на информативность рулей, на обороты машин, в эволюциях коордонатов ли, иль других циркуляций, реагируют тягуче.

Даже самые быстрые в бою – снаряды, расстояние до цели покрывают за несколькосекундный, шевелящийся на губах артофицера отсчет.

И в нашем случае боестолкновения «Рюрика» с «Кресси», растянутом на три с половиной часа, в том числе – когда почти всегда находилось время на переваривание докладов, на обдумывание решений, на завершение маневра корабля.

И когда случался дефицит его, этого времени, и наступал цейтнот (во всех отношениях)… и когда происходила полнейшая неразбериха под грохот близкого взрыва и убийственный свист осколков в уже полуоглохших ушах… командир крейсера капитан первого ранга Трусов сохранил обобщенное, но достаточно полное представление обо всех ключевых моментах сражения.