Краткий курс научного карьеризма. Пособие для молодого чиновника - Михаил Щербаченко

Вот уж чего автор точно не хотел, так это отбить вкус к госслужбе. Скажите, читатель, неужели за описанием, пусть даже ерническим, нравов аппаратного мира вы совсем не разглядели его привлекательных черт? И у вас не мелькнула мысль, что речь идет об увлекательной профессии? Если нет – это конечно же авторский прокол, прошу извинить и хотя бы перед тем, как вы закроете книжку, выслушать мой комментарий. Глуповато, конечно, но уж как вышло.

Не знаю, как вам, а мне неоднократно доводилось встречать в бюрократических креслах людей в высшей степени достойных. И они реально помогали мне в разных жизненных переплетах. Не за деньги, не за подарок и не в обмен на услугу, хотя я был готов предложить и первое, и второе, и третье. Может, я им чем-то нравился, но на моих глазах они помогали

и другим просителям, – вероятно, они им тоже нравились. Так вот, по моей оценке, эти функционеры – в истинном, высоком смысле государственные люди. С полным основанием состоящие на государственной гражданской службе. Для меня все они – чиновники категории «А», все достойны высшего классного чина, независимо от того, на какой ступеньке служебной лестницы размещаются.

Можно сколь угодно думать о своей карьере, но ведь просто помочь человеку, если это в твоих силах, – разве не приятно? Или использовать свои возможности для реализации общественно полезного проекта? И разве не испытываешь нормальное человеческое удовольствие, разрулив загнанную в тупик ситуацию? Случалось наблюдать, как изрядно подготовленный чиновник с блеском разносил в пух программы, концепции и сметы, отшлифованные вроде бы профессионалами своего дела. И, утерев им носы, с ходу предлагал вариант, который никому не приходил в голову, но был очевидно сильнее проекта, поданного на обсуждение. Это было красивое зрелище, содержащее однозначно утвердительный ответ на редко задаваемый вопрос: а нужен ли вообще чиновнику талант?

Так уж устроена служебная жизнь, что любому человеку, построившему значительную карьеру, приходилось осваивать не близкие и даже противные его натуре, но непреложно действующие правила аппаратной жизни, перемещаться по бюрократическому минному полю. Таковы условия профессионального успеха. А что, в бизнесе, в политике, в науке, в армии, в искусстве, в спорте все устроено как-то иначе?

При этом чиновника регулярно посещает чувство, что растрачиваешь жизнь на сущую ерунду, и тогда он утешается старой заповедью: «Главное – не терять равнодушия». Но когда вы видите за деревьями лес, когда есть серьезная, не мелкая и сиюминутная цель, – право же, стоит притупить обоняние, укрепить острый ум свинцовым задом и – терпеть. Повторяю: если есть во имя чего. Автору хотелось, чтобы именно эту мысль ухватили читатели пособия для молодого чиновника. Хотя, как вы, вероятно, догадались, жанр беллетризованного учебника – не более чем простенькая авторская хитрость, игра. Книжка сочинялась для всех без разбору возрастов и профессий, в том числе для бывалых аппаратчиков, которые в персонажах моих баек могут угадать собственные черты. Как, собственно, и я вижу свои.

Еще когда книжка существовала только в задумке, было у меня одно сомнение. Пока напишешь, пока издашь, пока прочтут, пройдет уйма времени, а ситуация все же меняется. Мало-помалу складываются схемы и стандарты, когда полномочия чиновника ужимаются, его функция становится сугубо технической, и в этих обстоятельствах оказать специальную услугу ему все сложнее. Да и шалить становится весьма опасно, снаряды падают все ближе. Так, глядишь, еще немного – и все будет, как у знакомого мне голландского служащего, который в центральном районе Амстердама, не последнего города на свете, отвечает за выделение земли. В его руках земля! А он, виданное ли дело, двенадцатый год внатяжку выплачивает кредит за дом, который по рублевским меркам предназначается для прислуги. Может быть, и мы к тому же движемся? Короче, было опасение: не готовлю ли я читателя, так сказать, к прошлым войнам?

Но вспомнил российскую историю, вспомнил классическую литературу – и успокоился. На наш век хватит.