Краткий курс научного карьеризма. Пособие для молодого чиновника - Михаил Щербаченко

И тогда люди сказали: забронзовел. А он и не спорил.

Трудно не заметить, что появляется все больше новых людей со старыми фамилиями. К почтенной публике выходят распорядители нефтяных и газовых струй, повелители заводов, портов и компаний сотовой связи, контролеры финансовых потоков и банкиры, которые носят фамилии больших государственных мужей. Можно было бы объяснить сей факт простым совпадением, если бы отчества молодых людей не корреспондировались с именами упомянутых персон. Как поет Макаревич, «в этой жизни случайностей нет».

Вы угадали, читатель: это – дети. Их дети.

На привилегированной детской площадке трется немало прелюбопытных ребят. От мажоров, рожденных с золотой ложкой во рту, до жадных и жестоких флибустьеров. Очень пестрая компания. И лишь одно объединяет «племя младое, незнакомое»: дорога их жизни укатана папиным катком.

Это, конечно, облегчает движение. Но ничего не гарантирует.

Когда Илья Сергеевич получил первую в жизни руководящую должность, его сын Сергей пошел в первый класс. Когда спустя четверть века отец вышел на пик карьеры, сына убили. Двое дядек без всяких масок вошли в офис, застрелили Сергея и спокойно ушли.

Илья Сергеевич поднял на ноги силовиков, но никого не сыскали. И теперь каждый час, каждую минуту отец задает себе один и тот же вопрос: виновен ли он в смерти сына?

Еще когда Сергей оканчивал школу, отец рассчитал траекторию жизни единственного наследника. Причем судьбу сына он накрепко связал с собственной судьбой.

Надо заметить, что планировать и строить карьеру Илья Сергеевич умел. Он тонко чувствовал, когда разумно перейти из бизнеса в законодательную власть, оттуда скользнуть в исполнительную (как говорят, «на землю»), затем поиграть в политику, чтобы в подходящий момент приземлиться в федеральном агентстве с перспективой переезда в Белый дом.

При этом полагал, что тех усилий, которые он затрачивает на свое продвижение, должно хватить и на поддержку Сергея. Отцу нужен был сын-партнер, твердо стоящий на ногах. Поэтому никакой учебы и жизни в Лондоне, вскапывай отечественную грядку, учись дружить и враждовать, приобретать и терять, терпеть и побеждать. А английский можно выучить и в Москве.

Будучи человеком разносторонним и оборотистым, после каждого очередного назначения Илья

Сергеевич создавал под собой то малое предприятие, то скромный холдинг, то непубличный банк. Эти фирмы обеспечивались заказами в соответствии с его текущими возможностями, а возглавлял их, естественно, сын.

Сергей ответственно выполнял волю родителя, трудился много и усердно, правда, без вдохновения. Душа не лежала. Когда-то давно он увлекался зоологией, готов был день и ночь возиться со зверьем, но Илья Сергеевич эту блажь истребил. Его концепция требовала от сына иных навыков.

Отец действовал аккуратно: финансирование сыновьих компаний обкладывалось тендерными и иными документами, а суммы никогда не зашкаливали. Однако на очередном успешном витке карьеры Илья Сергеевич решил, что хватит мельчить, пора создавать для Сергея по-настоящему крупный бизнес. По опыту старших товарищей.

Сергей не был в восторге от этой идеи, она его даже напугала, но отец, как всегда, нашел верные слова – о качественно ином масштабе, о семейных ценностях. Сын с тяжелым сердцем согласился. Дальнейшее вам известно.

Люди, знавшие эту историю изнутри, говорили, что новое дело превратило Сергея в неврастеника, он наделал больших глупостей и сам навлек беду. Не исключали, впрочем, что убийство сына было предупреждением папе, хотя это и маловероятно.

А Илья Сергеевич иногда жалеет, что не пустил Сергея на биофак. Сейчас он был бы уже директором зоопарка.

За пару недель до нового года Дмитрия Ивановича охватывает аналитический пыл. Он кладет перед собой два листа бумаги и начинает работу. На левом листе записывает то, что сделано в году уходящем, на правом – то, что предстоит совершить в наступающем. Бумага разграфлена на жизненно важные разделы: работа, здоровье, финансы, семья, дети, родители, образование, спорт, отдых… Этот свод, включающий подробный отчет и перспективный план, назван Дмитрием Ивановичем емко и солидно: «Конструкция жизни».

К этому, безусловно, продуктивному занятию, позволяющему не терять главные цели и поддерживать порядок на всех направлениях, наш герой приучил себя с младых ногтей, причем это было его ноу-хау. Само собой, за прожитые с той поры десятилетия конструкция существенно укрупнилась. С улучшением благосостояния появился раздел «недвижимость», с ухудшением отношений с женой возник засекреченный от случайных глаз раздел «отношения». Графа «работа» получила название «карьера», «друзья» были переименованы в «связи, контакты», «отдых» превратился в «путешествия», а «финансы» разделились на «активы», «инвестиции» и «диверсификацию рисков».

Согласно требованиям времени, Дмитрий Иванович ввел разделы «имидж», «PR», «IT», а также открыл раздел «Понты», в соответствии с которым по-скорому изучил особенности виноделия, сигарокурения и морских яхт класса «люкс». С взрослением наследников раздел «дети» усыхал, а графа «родители», к прискорбию, пропала вовсе.

Однако, заполняя и анализируя свою отчетноплановую документацию, Дмитрий Иванович стал ловить себя на том, что стройную конструкцию раскачивают отвлекающие мысли. О смысле жизни и прочих абстракциях. На первую позицию переместилось «здоровье», вытеснив аж на четвертое место извечного лидера – «финансы». Вторую строчку неожиданно заняла «семья», рокировавшись с «карьерой». «Имидж», «PR» и «IT» хором ушли в отходы, а взамен «Понтов» возникли таинственные «Мировая классика», «Религия» и совсем уж неожиданные «Домашние растения и животные».

Кто знает, что еще придет Дмитрию Ивановичу в его поседевшую и усталую голову. Заменяя элементы под воздействием вдохновения или депрессии, он, тем не менее, сохранит устойчивость конструкции. И в декабре наш герой наверняка сядет трудиться над ежегодным посланием самому себе, но вот незадача: какой-нибудь бес-искуситель, заглядывая ему через плечо, шепнет: «Хватить дурить, сожги эти бумаги, развей пепел по декабрьскому ветру, напейся у елки и проснись наутро с больной, но легкой головой. Ты уже все выполнил, всем все доказал, – так хотя бы на Новый год сделай то, ради чего ты все эти годы так старался, – подари себе свободу!»

И Дмитрий Иванович задумается: а и правда – не послать ли все это подальше, не напиться ли, в самом деле? Но рассеянный взгляд упадет на раздел «здоровье», где он только что начертал: «Исключить алкоголь».

Послесловия, в отличие от послевкусия, всегда казались мне необязательными или просто лишними. Вроде как автор объясняет, что хотел сказать. Тем, кто дочитал до конца, излишне растолковывать смысл книжки, а если вы забросили ее, едва открыв, то до последней страницы по любому не дошли. Так что никаких эпилогов я писать не собирался – до той минуты, как один знакомый, прочитав рукопись, сказал: «Теперь я точно знаю, что ни за какие коврижки не пошел бы в чиновники, даже если бы меня очень просили».