Миледи и притворщик - Антонина Ванина

На самом деле эта концепцию я выдумала на ходу. Очень уж мне хотелось подкрепить своё желание стать придворным фотографом ещё и конкретным предложением о съёмке. И, кажется, Сеюма моё предложение впечатлило:

– Ты умеешь обращаться со всеми теми склянками, которым положено храниться в красной комнате? – спросил он.

– В фотолаборатории? Разумеется. Я умею проявлять плёнки, печатать фотографии, ретушировать, даже раскрашивать кадры. Всё, что мне нужно – это моя камера и содержимое фотолаборатории. Надеюсь, там достаточно материалов для печати снимков.

– О, там много ящиков всякой всячины. Хвала богине, она не ошиблась, приведя тебя в этот дворец. Пойдём, я покажу тебе красную комнату.

Сеюм так вдохновился моим предложением, что поспешил занести ногу над ступенькой, желая поскорее спуститься вниз, но я его остановила:

– Постой. Я никуда не пойду, пока мы не оговорим плату за мою услугу.

– Да, ты права, – опомнился он и вернулся обратно. – Что ты хочешь? Золото, украшения, духи? У тебя всё это будет, можешь не сомневаться. Повелитель щедро одарит тебя, если ты сделаешь альбом таким, как ты мне его сейчас описала.

– Но мне нужно совсем другое.

– Что же ты хочешь?

– Свободу, а что же ещё? Я сделаю этот альбом для твоего повелителя, но моего снимка в нём не будет. Потому что я покину дворец и вернусь домой к своему жениху – такой будет плата твоего повелителя за мою услугу. Поверь, я немногого требую. Как профессионал, я получаю очень большие деньги за свою работу.

Сеюм внимательно смотрел на меня и очень долго молчал. Я даже испугалась, что сейчас он скажет мне решительное "нет", но он ответил:

– Я не могу обещать тебе свободу. Её может дать тебе только повелитель. Ты должна говорить об этом с ним.

– Так позволь мне поговорить. Устрой для меня аудиенцию у повелителя Сураджа. Я скажу ему всё то, что сказала здесь тебе.

– Только не смей угрожать аконийским флотом. А не то и второй фотограф в этом дворце лишится головы.

– Хорошо, – нервно сглотнула я, – не скажу. Так ты организуешь для нас аудиенцию?

– Жди. Как только повелитель будет готов, ты встретишься с ним.

Башню мы покидали порознь. Я спустилась вниз первой и вместе с Маликой отправилась обратно в зал младших наложниц – ждать, когда же состоится аудиенция у сатрапа. Я весь день гадала, на какое ухищрение пойдёт Сеюм, какой предлог придумает, чтобы снова умыкнуть из-под носа у девушек, да так чтобы они ничего не заподозрили.

Но время шло, а никаких приглашений проследовать в тронный зал я так и не получила. Минуло время ужина, я с девушками успела побывать в купальне, а после построения уже собиралась отправиться на тахту и уснуть в ожидании нового дня и хоть какой-то ясности по поводу моего предложения. Но мои планы тут же рухнули, когда Нафиса, раздав пару табличек выбранным девушкам, подошла ко мне и вручила третью.

– Повелитель впервые призывает тебя, Имрана. Будь ласкова с ним и послушна. Твоя покорность будет вознаграждена, помни об этом, восходя на его ложе.

Её слова подобно раскатам грома застучали по вискам. Ноги мои будто вросли в пол, и я лишь безучастно смотрела, как Нафиса с Сеюмом покидают зал, а молодые евнухи уже заворачивают в плед первую девушку.

Нет, это всё не со мной, это сон, это неправда… Сейчас я ущипну себя и всё станет как прежде, всё будет хорошо…

– Имрана, ты чего? – коснулась моей руки Санайя. – Идём, тебе же надо подготовиться. Бери мои краски для лица, у тебя ведь своих ещё нет. Только розовое масло Нафисы на себя не капай. Раз она его тебе отдала, значит, господину этот запах не нравится.

А дальше я уже ничего не слышала и не чувствовала. Кажется, меня подвели к чужой тахте и усадили рядом с туалетным столиком. Санайя начала колдовать над коробочкой с чёрным порошком для ресниц, Шрия молча поставила перед зеркалом склянку духов, а все мои мысли были только об одном: если я окажусь в покоях сатрапа, то уже никогда отсюда не выйду. Отдамся ли я ему добровольно или он возьмёт меня силой, результат будет один: я стану его собственностью, использованной вещью, которой больше никто не в праве пользоваться. У такой вещи только два пути: пока она цела, то будет принадлежать хозяину, а если сломается – отправится на свалку. Я помню несладкую судьбу Иризи в доме сахирдинского визиря. Сама я так жить не смогу. Не смогу.

Боковым зрением я заметила, как евнух уносит из зала вторую намеченную сатрапом наложницу, а через некоторое время увидела, как из купальни вернулась первая девушка. И тут-то над головой раздался мужской голос:

– Имрана, твоя очередь. Встань и скинь с себя платье.

– Нет, – только и смогла я ответить молодому евнуху.

– Встань и разденься, – уже более настойчиво повторил он.

– Ни за что. Ты не заставишь меня.

Увы, я очень сильно заблуждалась на его счёт.

Позвав на подмогу ещё двух евнухов, он попросту сорвал с меня одежду, и как бы я ни кричала и ни брыкалась, меня завернули в проклятый плед и для верности перевязали его ремнями так, что я очутилась в тесном коконе, из которого не вырваться.

Словно гигантскую гусеницу они втроём несли меня по коридорам дворца. Если бы не кляп в виде платка во рту, я бы без устали кричала, как ненавижу всех тех, кто лишил меня свободы и человеческого достоинства. А так мне оставалось только жалобно мычать и извиваться, пока несущие меня евнухи не остановились возле двери, под которой стоял Сеюм со своей огромной книгой соитий.

Евнухи опустили меня на пол, а он, увлечённо глядя на ряд прикреплённых к стене песочных часов, дождался, когда в верхних упадёт последняя песчинка и громко постучал в дверь, при этом крикнув:

– Время пришло!

Я даже перестала извиваться и пытаться выплюнуть кляп – настолько увиденное мною не укладывалось в голове. Он что, торопит сатрапа поскорее покончить с одним соитием, чтобы приступить к следующему? Здесь что, любовные утехи поставлены на поток и отлажены до автоматизма что сатрапом, что его наложницами? Однако… такого я точно не ожидала.

Сеюм тем временем перевернул нижние часы, чтобы начать новый отсчёт, и повернулся ко мне.

– Что такое? – недовольно нахмурился он. – Почему она в таком виде?

– Не хотела идти, господин.

– Сейчас же поднимите её и выньте платок.

Евнухи послушно выполнили его просьбу, и, резко дёрнув меня вверх, поставили на ноги.

Сеюм взирал на меня со смесью раздражения и опасения, а за его спиной тем временем приоткрылась дверь, и из покоев сатрапа выскользнула закутавшаяся в плед растрёпанная наложница с крайне мечтательной улыбкой на устах. Один из евнухов привычно закинул её на плечо и понёс прочь по коридору, а Сеюм вплотную приблизился ко мне и с угрозой в голосе процедил: