Дракон - Александр Сапегин

– Пляски теней, – неожиданно сказал генерал, коснувшись рукой шершавой стены.

– Что? – очнулся полковник.

– Я говорю, что наша возня напоминает мне пляски теней, – повторил Санин, указав на дергающуюся тень. – Как ни крутись, ни дергайся, от хозяина не оторвешься. Чувствую себя марионеткой, которую опытный кукловод дергает за ниточки и заставляет зрителей думать, будто кукла живая.

– Владимирыч, с чего тебя опять на философию потянуло? – спросил Ланцов, отложив папку на столик.

– С такой жизнью, Игорь, вольно-невольно философом станешь. – Генерал замолчал, крутнулся на каблуках и в упор посмотрел на подчиненного и друга в одном лице. – Я думаю, Игоряша, серьезно думаю о том, что нам следует умыть руки и затеряться в тени.

– Продолжай, мне интересен ход твоей мысли. Это как-то связано с… – Полковник постучал пальцем по закрытой папке с бумагами.

– Связано, – односложно ответил Санин, бросив взгляд на указанную канцелярскую принадлежность.

– Так-так. Какие строчки тебе не дают спокойно спать? – продолжал вопрошать Ланцов. – Ученая братия просто кипятком писает от открывающихся перед ней горизонтов, как они еще мальца на составляющие не разобрали, не представляю, а ты вдарился в черную меланхолию.

– Надо было Стрижу его добить, – тихо сказал генерал.

– Что-о?

– С мертвыми меньше проблем, я не представляю, что он с нами сделает, когда очнется.

– Если очнется.

– Не если, а когда! – Санин сжал ладони в кулаки. – Идиоты! Они думают, что он будет служить им. Игорь, я сто раз смотрел запись, такие, как он, ни за что не становятся марионетками.

– Наверно, ты прав, Саша, но как это объяснить московским тузам? Бойня, конечно, впечатляет. Какие-то десять минут – и три десятка трупов, я до сих пор с содроганием вспоминаю коридор, ведущий к переходной камере, и насаженных на каменные острия парней. Охренеть, он будто бабочек на иглы наколол, как подобное возможно? На Земле же нет магии!

– Не знаю, какие секреты скрывает наш бренный шарик, но все эти восторги вокруг взятых у парня образцов у меня в печенках сидят.

– Ладно тебе, Владимирыч, мне кажется, что ты накручиваешь лишку.

– Лишку?! Игорь, разуй глаза, – пацан не человек! НЕ ЧЕЛОВЕК! Пусть он выглядит как повзрослевший младший Керимов, но анализы ДНК кричат об обратном. Ты видел его глаза? Не может человек так измениться за три года. Не одному мне кажется, что это не сын Керимова. Все охи и ахи вокруг регенеративных способностей и иммунитета, которому позавидуют акулы и тараканы, зашоривают глаза, яйцеголовые так и не разобрались в механизме чертовой регенерации. Ты читал, что все функции организма «сыночка» заторможены в десятки раз, но тогда каким образом происходит восстановление развороченной автоматной очередью грудной клетки? И что это за всплески мозговой активности, особенно в последние сутки? За месяц от ранений остались только шрамы. Нам надо думать, как и с какой стороны к нему подходить, когда он выйдет из комы, а не восторгаться реакцией тканей на раковые клетки и наличием второго сердца.

– Все высказал? Платок дать? Сопли утереть?

– Пошел ты!

– Только после вас.

– Не ерничай, я серьезно, Игорь. Не знаю, как ты, а я умываю руки.

– Предчувствие, как перед захватом?

– Да, но тогда оно не так остро резало нервы. Я привык доверять пятой точке, а сейчас она просто кричит мне, чтобы я бросил Центр к чертовой бабушке и бежал отсюда без оглядки.

– Твоя позиция мне понятна, но ты забываешь о второй стороне медали или нарочно о ней не говоришь.

Генерал хмыкнул:

– Ты о коллегах из конкурирующих структур?

– О них. Признайся, тебе не нравится, что у тебя отбирают нити управления Центром, а также появление на закорках многочисленных наблюдателей от контрразведки и Министерства обороны.

– Все дело в информации, Игорь. Неудача Стрижа и тот поток грязи, который образовался вследствие этого, перевалил критический уровень, за которым сохраняется секретность. Вместо того чтобы по-тихому отправить Валеру пасти пингвинов, командование затеяло бучу с расследованием, а такие люди, как Стриж, если тонут, то непременно тянут за собой пару-тройку человек. Кто-то из его команды подсуетился и слил информацию на сторону, таким образом купив индульгенцию от грехов и место на Колыме, а не на Антарктическом шельфе. Скоро сведения просочатся до ушлых зарубежных ребят, и тогда конец нашему подземному сидению. Что знают двое, то знает свинья.

Санин замолчал, повернулся к окну и уперся лбом в холодное стекло. Ланцов прав как никогда, у него тихой сапой отбирали реальную власть в научном центре. Командование не смогло обеспечить секретность и теперь крутилось, как уж на сковородке, пытаясь отыграть и нашим и вашим, чем только усугубляло ситуацию. Санин избежал разборок месяц назад, когда взяли за ноздри Стрижа, и смог оставить за собой пост куратора проектов, но как надолго? Суровая действительность наваливалась на плечи пожилого мужчины тяжким грузом. С одной стороны его давило командование и конкуренты, со второй навалился Керимов, который не поверил в версию автокатастрофы, из-за которой пострадала его младшая дочь. Уснувшую девчонку накачали спецпрепаратами, блокирующими воспоминания за ближайшие несколько часов, и чтобы как-то скрыть и оправдать внезапную амнезию, дуболомы из команды Стрижа устроили ДТП с микроавтобусом, который якобы подвозил девочку до дома, да только вместо фиктивного ДТП получилось настоящим. Работали грубо и топорно, придумывать что-то изящное не было времени. Стриж, напуганный последствиями разгрома третьего комплекса, приказал второй команде дать задний ход, те, естественно, напортачили, не учли некоторых толстых обстоятельств. Возле самого дома, где проживали Керимовы, отошедший от газа водитель тихо ойкнул и стукнулся лбом о баранку, неуправляемое транспортное средство вылетело на встречку и столкнулось с КамАЗом. Все бы ничего, но в другом конце города, в это же время дама с косой прибрала двух молодых сотрудников, прикомандированных к команде Осадчука. Парень и девушка строчили отчеты и ничем не выдавали, что у них проблемы со здоровьем. «Сердце», – через четыре часа сказал патологоанатом после вскрытия, а генерал Санин переглянулся с Ланцовым, оба были уверены, что ребят настигло проклятие девчонки. Ольгу с многочисленными травмами, переломами ног и сотрясением мозга увезли в Первую городскую больницу, где за ней дистанционно присматривали несколько сотрудников. Туда же на следующее утро, прямо с трапа самолета, примчался отец. Керимов бросил все дела в Китае и на двое суток раньше вернулся в Россию. Ольга очнулась на третий день, она ничего не помнила о событиях того злополучного дня, когда попала в аварию, но заявила отцу, что чувствует Андрея…

Разъяренный Керимов ворвался на территорию научного центра, но был задержан на пропускном пункте первого уровня. По неизвестным, а может известным, причинам его пропуск был аннулирован. Как ученый ни буянил, ни плевался ядом и ни махал пудовыми кулаками, правды он не добился. В Центре царила такая катавасия, что в ней сам черт ногу сломит. Припершиеся на расследование причин провала группы Стрижа московские штабные левретки усугубили ситуацию. По команде одного из «высоких» следователей ученого грубо выперли за охраняемую территорию, а затем арестовали. Санин попытался разрулить ситуацию, хотя на тот момент он еще не был восстановлен в должности, единственное, чего он смог добиться, было заключение Ильи Евгеньевича в охраняемом жилом боксе, а не на гауптвахте. Санин задействовал нужные связи, так как со всей ответственностью понимал, что грубые игры с ученым такого уровня чреваты тяжелыми последствиями, и лично встретился с Керимовым. Разговор получился тяжелым. Генерал ничего не отрицал, кроме автомобильной аварии, где упирал на сердечный приступ, ставший причиной смерти водителя микроавтобуса. Лучше дозированная правда, чем бесконтрольная ложь. Да, Андрея, или существо, похожее на него, переместили на Землю. Да, пришелец находится в закрытом медицинском боксе на минус седьмом уровне. Нет, до окончания карантина никого к нему не подпустят. Да, ему сейчас лучше быть под наблюдением врачей и биологов. Почему? Потому что врачи лучше разбираются в огнестрельных ранениях и их лечении. Кто стрелял в мальчика? Ну, знаете ли, Илья Евгеньевич, «мальчик» покрошил три десятка человек и даже не вспотел, естественно, военнослужащие вынуждены были открыть огонь на поражение. Что показывают анализы? Чертовщину! Ваш сын – не ваш сын. Керимов выслушал доводы генерала и молча положил на стол согнутый пополам альбомный лист с заявлением на увольнение по собственному желанию.