Добыча ярла Бьорка - Ана Сакру

***

Когда Бьорку исполнилось четырнадцать зим, отец впервые взял его в набег. Сначала недалеко. Лишь до Большой земли доплыли они тремя драккарами через Буйный пролив. Там проскользнули вдоль побережья, начав с разорения богатого храма Единого Бога, которому поклонялись меряне, живущие на Большой земле. После, захватив ещё два поселения, расположенных дальше на юг и загрузив драккары до бортов, ярл Хотборк и его воины повернули обратно к архипелагу пяти островов варравов.

Первый набег молодого бастарда прошел спокойно. Только в последнем поселении, уже похоже предупреждённом о том, что варравы идут, встретили люди Хотборка ожесточенное сопротивление. Но тем слаще была победа. А для Бьорка ещё и первый бой, и первая лёгкая колотая рана, и первые убитые враги. Троих тогда отправил в тёмные чертоги юный сын ярла, чем заслужил истинное уважение отца. Такое сильное, что по приезду домой на приветственном пиру объявил захмелевший Ивар во всеуслышание, что Бьорк, а не старшие сыновья, его истинный наследник. И что быть ему ярлом, когда он, Ивар, не сможет крепко держать боевой топор.

Бьорк в тот момент был по-настоящему счастлив. Лишь сверкнувшие жгучей ненавистью глаза мачехи, да горестный вздох сидящей рядом с ним Вейлы внушали смутную тревогу.

Но кто ей верит в четырнадцать!

После первого похода жизнь Бьорка разительно изменилась. Из никому не нужного мальчишки, бывшего на побегушках у ведьмы, стал он в одночасье молодым сильным воином и признанным наследником ярла. Унсгардцы перестали сторониться его, признавая в юноше своего будущего вожака. Парни искали теперь дружбы. Девушки вдруг обратили внимание на смуглого, хорошо сложенного молодого человека. Время быстро и весело летело от похода до похода. Вот только сам Бьорк прекрасно помнил, кем он был ещё совсем недавно, и просто так никого близко к себе не подпускал. Как был у него один близкий друг - Альв Рыжий, так и остался. С остальными Бьорк мог пить, шутить, бедокурить, да только в душу к себе не позволял заглядывать.

С братьями у Бьорка отношения не ладились, хоть иногда он и пытался. Но всё как-то не срасталось. С Альвом же понимали они друг друга с полуслова. Оба сильные, ловкие, хитрые. И оба бастарды, на чем и сошлись.

Альва, в отличие от Бьорка, его отец и не думал признавать. Был рыжий приятель юного Хотборка сыном простой скотницы и самого конунга, гостившего у ярла Ивара с неделю, когда вернулся тот из дальнего похода с третьим сыном и молодой черноволосой женой. Погостил конунг и уехал, а через девять месяцев родила русоволосая скотница Клара рыжего мальчонку - вылитую копию конунга Арка. Словно портрет срисовала. Только конунгу тот портрет был без надобности. У него своих законных было шесть. Впрочем, Альв не сильно по этому поводу переживал, а может просто не подавал виду. Был он ещё более скрытный, чем Бьорк. Да и, надо сказать, положение рыжего друга юного Хотборка было не такое уж и плохое. Без памяти любящая его мать у него была, место при ярле было. А ещё было неосознанное уважение окружающих к ходячей копии самого конунга, хоть тот копию эту и не жаловал.

Так прошли шесть, пожалуй, самых счастливых лет в жизни Бьорка. А когда ему исполнилось двадцать, случилось страшное.

Много лет смотрела Сайма, жена Ивара, на то, как растет и крепнет ненавистный ей бастард. Как с каждым годом авторитет Бьорка всё выше, а сыновей её уже и всерьёз никто не воспринимает.

И ладно бы Колин - старший. Он и не стремился быть ярлом. Колина влекли лишь драккары и корабельное ремесло. Набеги и походы он не любил. Слишком тощий, длинный как жердь, рассеянный и тихий. Издалека, как добродушно шутили варравы, Колин и сам смахивал на корабельную сосну с длинными руками- ветками. Старший сын Ивара будто жил в своём мире. Часто говорил с духами, часами мог обстругивать дерево и вырезать на бортах своих драккаров витиеватые руны. Горожане над ним посмеивались, но на самом деле уважали за талант и мастерство, верили в его связь с потусторонним и считали чуть ли не посланным богами корабелом.

А вот Арва, второй сын...

За него болела душа у Саймы. Умный, как считала мать, но несдержанный, не способный остановить вовремя вспышки истерического гнева, болезненный с самого детства, желающий быть первым во всем, но слишком хилый для этого. Арва мечтал быть вождем, но над ним лишь смеялись. И смех этот совсем не был похож на добродушное подтрунивание, как над Колином. Это были издевки, доводившие порой Арву до лютого бешенства. А вместе с ним и мать. И оба они считали во всем виноватым только одного человека. Бьорка.

Как хорошо бы было, если бы его просто никогда не было...

И Сайма давно уже была готова устранить это досадное черноволосое недоразумение, мешающее занять её Арве законное место подле отца. Да только боялась страшно. После смерти матери Бьорка, Ивар на людях, конечно, ничего не сказал, но втихую поколотил жену так, что та чуть и сама в сумрачные чертоги не отправилась. Именно потому не выходила она из коморки две недели после гибели второй жены. Ждала, когда лицо, превратившееся в одно сплошное месиво, хоть чуть-чуть заживет.

Так что Сайма прекрасно знала, что, заподозри ее Ивар в смерти любимого сына, расправы ей не миновать...А вот если Арва...Да как бы случайно...Ивар поверит. Или хотя бы сделает вид. Ведь не убивать же и второго наследника, лишившись первого.

Решив так, Сайма начала потихоньку вбивать свою мысль в голову младшего сына. Поначалу Арва пришел в ужас от речей матери. Брата он не любил, но, чтобы убить! Нет, он сам всего добьётся, сам станет лучше него! Сайма на время затихла, выжидая.

Время шло...

И пропасть между Арвой и Бьорком всё росла. И всё чаще, в бессильной злобе сжимая слабые кулаки, вспоминал Арва тот разговор с матерью. И в затуманенных жгучей ненавистью глазах страшная идея Саймы не казалась уже такой безумной...Но Арва держался. Долго.

Пока на двадцатилетие отец не подарил Бьорку его собственный драккар. Такого старший сын уже стерпеть не мог. Арве минуло осенью двадцать три, и он получил на именины дурацкий ножик. А этот презренный бастард целый корабль! Пусть небольшой, но легкий и быстрый. Идеальный для близких набегов. Такой красивый...

Ночью пьяный Арва пришел к матери и согласился. План придумали быстро.

Спустя неделю Арва взял с собой Колина и пошел с братом к Бьорку звать на охоту. Бьорк, конечно, удивился, не часто они охотились вместе, но виду не подал. Подумал про себя, что может поговорить о чем-то желает старший брат, вот и нашел повод. Взял любимый лук, повесил на пояс второй охотничий нож и отправился вслед за братьями. Арва сказал, что утром видел в роще в Ужьем ущелье королевского оленя, голову которого давно мечтал заполучить себе на стену в трапезную отец, да только хитрый зверь всё время от него убегал. У Колина, ничего не знающего о планах Арвы, и у Бьорка тут же глаза загорелись. Этот олень был что бельмо на глазу у всех местных охотников. Словно призрак он бродил вокруг Унсгарда, маня воинов своими роскошными рогами, но так никому и не давался.

В ущелье, густо поросшем смешанным лесом, решили разделиться, чтобы наверняка. Договорились, кто куда идет. Арва предложил братьям манки, чтобы не перекрикиваться людскими голосами и не спугнуть хитрого оленя. Да и самим знать, что если шорох рядом есть, а в ответ манок не отвечает, то не человек это, а зверь, и можно стрелять.