Дело о небесном паруснике - Наталия Кузнецова

Горящая ветошь рассыпалась по всему полу, и одна пылающая тряпка попала на ткань купола. Еще секунда — и монгольфьер вспыхнет, как факел.

Убедившись, что мать пришла в чувство, Антон подошел к Ромке и тронул его за плечо.

Спасибо тебе, что вытащил мою маму из гаража. Но почему с нами все время происходят какие-то странные вещи? То катастрофы, то пожары… Злой ли это рок, или ты был прав, когда говорил, что здесь действует какой-то преступник?

Я был прав, — усмехнулся Ромка и, обернувшись, увидел на траве возле гаража неподписанную видеокассету. Он указал на нее Антону и, чтобы никто не слышал, шепнул: — Возьми кассету, пойди домой и посмотри, что там есть.

Зачем?

Сам поймешь.

Антон пожал плечами, но послушался и, подобрав кассету, ушел. А когда вернулся, то снова подошел к Ромке. Лицо его было растерянным, в глазах читалось страдание.

Просто не знаю, как теперь быть. Зачем она все это затеяла? — тихо сказал он.

Она не хотела, чтобы ты летал на аэростатах.

Понятно. Мой отец был летчиком. Он погиб, и с тех пор она боится всего, что связано с небом и высотой. Она меня просила ни к каким монгольфьерам и близко не подходить.

А что же ты?

Так она боялась не только этого, а всего на свете! — повысил голос Антон. — Если бы я ее во всем слушался, то и на машине бы не ездил, и даже через дорогу до сих пор бы не переходил, а сидел при ней, как привязанный. Я надеялся, что она и к этому со временем привыкнет, а оно вон как обернулось. Не знаю только, как сказать об этом своим друзьям.

В этот момент к ним подошли Стае, Анна и все остальные. Стае услышал последнюю фразу и спросил:

— Что ты хочешь нам сказать?

Антон беспомощно взглянул на Ромку и перевел глаза на своего друга.

Я с тобой завтра никуда не поеду, мой полет отменяется. И вообще… Все мои полеты пока отменяются. И я… Я возмещу вам все убытки. Не знаю только, сможет ли Борис меня видеть после всего этого.

Да о чем ты?

Антон с шумом втянул в себя воздух.

Оказывается, это моя мать все подстроила.

Что подстроила?

И аварии, и пожар — все.

Стае сдвинул брови, пытаясь переварить услышанное, и обратился к Ромке:

— Это правда?

Ромка кивнул.

Я же вам сразу сказал, что здесь что-то не чисто. А сегодня, наконец, все выяснилось.

Антон, тебя мама зовет, — крикнула из окна Алевтина Васильевна.

Можно я к ней пойду? — робко спросил Антон.

Зачем ты спрашиваешь? Это же твоя мать, — сказал Стае и снова повернулся к Ромке. — Может, ты объяснишь нам, как было дело.

Объясню, мне нетрудно, — снисходительно кивнул юный сыщик. — Вы все сомневались, а мы были уверены, что здесь действуют не хулиганы, а какой-то преступник, и подозревали почти всех, кроме Веры Александровны. Ее мыдаже в список подозреваемых не внесли, так как знали, что по крутой горе она со своим сердцем бегать не может, к тому же в то утро, когда произошла авария на дороге, к ней самой приезжала "Скорая помощь". Теперь-то понятно, как все было на самом деле. Она подрубила дерево, подстерегла Бориса и бросила клен перед его машиной. Борис врезался в столб, а она увидела наверху Алевтину Васильевну и, не сходя с места, позвонила Анне по сотовому телефону и позвала ее к себе домой, прекрасно зная, что та пойдет не к ней, а побежит к месту аварии. Потом она вызвала себе "Скорую помощь" и быстренько полезла назад в гору. А от трудного подъема, волнений и угрызений совести у нее и в самом деле поднялось давление и заболело сердце.

Не было у нее никаких угрызений совести, иначе бы она остановилась после первого преступления, — сказала Лешка. — А помните, как она нас в тот день, когда мы сюда за вещами Бориса приезжали, послала в сад яблоки собирать? Теперь я знаю: она это сделала для того, чтобы опередить нас и оставить под обрывом брелок Стаса. Ромка же ей сказал, что мы идем искать улики, вот она и расстаралась. А когда кролика на дорогу кидала, то еще и пуговицу там оставила, чтобы приплести к делу и Алевтину Васильевну. И это, несмотря на то, что та ей лекарства дает и всякую другую помощь оказывает. И нет, чтобы списать все на хулиганов. Она, наверное, всех вас перессорить хотела.

А когда Антон меня за кассетой послал, я в ее комнате нечаянно другую нашел, с записью погоды, и все понял еще до того, как она устроила пожар в гараже, — докончил Ромка. — Она хотела, чтобы ее Антон стал начальником, поехал вместо Бориса в Швецию, но самое главное — чтобы он не летал на монгольфьерах.

Вот к чему приводит слепая любовь, — вздохнула Анна. — Бедный Антон! Матушка всю жизнь контролировала каждый его шаг, манипулировала им с помощью своих болезней, уж я-то это знаю.

У нее действительно больное сердце или она придуривается? — поинтересовался Артем.

Действительно больное. Я ей давление не один раз мерила. Она истеричка, сама себя взвинчивает и доводит до сердечных приступов.

Может, она и Стаса отравила в тот вечер, перед полетом? — вслух подумала Лешка.

Может быть. А может, я сам съел что-нибудь несвежее, этого теперь не узнать, — сказал Стае.

А теперь вы что с ней сделаете? Заявите на нее в милицию? — спросил Ромка, и все снова посмотрели на Стаса. Но он только головой по качал.

Нет, конечно. Уверен, что и Борис не станет этого делать. Мы попросим Антона показать ее психиатрам и принять все меры к тому, чтобы она больше никому не смогла навредить.

А мне никто не верил, когда я говорил, что снаряд трижды в одну воронку не попадает, — укоризненно сказал Ромка.

А вот тут ты не прав, — покачала головой сестра. — Почему же тогда у тебя все время выпадает на монетке орел?

В самом деле, почему? — сквозь очки взглянул на него Венечка.

Ромка помолчал, поморгал ресницами, потом глубоко вздохнул и дернул плечом.

— Ладно, так и быть, открою вам свою тайну. Я решил, что ни к чему ждать милости от судьбы, когда можно управлять ею. Ну и вот…

Он достал из кармана монетку и подал ее Лешке. И она увидела, что это не одна монета, а две, склеенные в одну так, что на каждой стороне был орел. Потому-то ее находчивый брат и не позволял никому брать монетку в руки, а заставлял смотреть на нее сверху.

Перед тем как лечь спать, Ромка просмотрел все сводки погоды по всем телевизионным каналам. И хотя синоптики обещали хорошую погоду на завтра, он боялся, что они ошибаются, а потому ночью то и дело вскакивал, смотрел в окно и даже выбегал во двор, чтобы проверить, нет ли там ветра и не собирается ли пойти дождь.

Убедившись, что в небе ни облачка, Ромка возвращался обратно, чтобы через некоторое время снова вскочить и бежать во двор. При этом он громко стучал дверью и все время задевал какие-то вещи, и они с грохотом валились на пол. Артем от всего этого просыпался и недовольно ворчал: