Дневники Кэрри - Кэндес Бушнелл

— Что «вау»? — спрашиваю я, входя в кухню. Джордж с моим отцом потягивают джин-тоник, как будто они старые приятели.

— Эта сумка, — говорит Джордж. — Она мне нравится.

— Эээ, нравится тебе?

Джордж был, последним человеком, которого я хотела сейчас видеть. Особенно после свидания с Себастьяном, похожего на американские горки, которое закончилось тем, что когда мы вроде бы помирились и сидели целовались в его машине около моего дома, отец начал включать и выключать уличное освещение, окончательно испортив обоим настроение.

— Я тут подумала, — говорю я Джорджу — Вместо того чтобы ехать такую даль в этот загородный ресторанчик, почему бы нам не сходить в «Браунстоун»? Он ближе и еда там действительно хорошая.

Я поступаю жестоко, приглашая Джорджа в тот же ресторан, где я была с Себастьяном, но любовь превратила меня в дьявола. Джордж, конечно, ничего не имеет против. Ох, как же меня раздражает это его любезность.

— Мне понравится любое место, какое ты выберешь.

— Веселитесь, — с надеждой в голосе говорит отец.

Мы садимся в машину, и Джордж наклоняется, чтобы поцеловать меня. Я поворачиваю голову, и он целует меня в уголок губ.

— Как ты тут? — спрашивает он.

— Схожу с ума. — Я уже почти готова рассказать ему о двух последних сумасшедших неделях с Себастьяном и о том, что за мной постоянно следят Донна ЛаДонна и две Джен, и об ужасной открытке в моем шкафчике, но я останавливаю себя — Джорджу пока не стоит знать о Себастьяне. Вместо этого я говорю: — Мне нужно было съездить с подругой к врачу, чтобы ей выписали противозачаточные, и там была девушка, которой, очевидно, только что сделали аборт и…

Он качает головой, не отрывая глаз от трассы.

— Так как я вырос в Сити, мне всегда было интересно, чем люди занимаются в маленьких городках. Но как я понимаю, проблемы у людей одни и те же, что в маленьких городках, что в мегаполисах.

— Ха. А ты читал «Пейтон-Плейс»[10]?

— Если я читаю книги не по учебе, а для удовольствия, то выбираю биографические произведения.

Я киваю. Мы вместе всего десять минут, но я уже чувствую себя так неловко, что не могу представить, как переживу этот вечер.

— А вы так называете Нью-Йорк, — смущенно спрашиваю я, — «Сити»? Или Нью-Йорк и Манхэттен?

— Сити, — говорит он, слегка улыбаясь. — Я знаю, это звучит высокомерно, как будто Нью-Йорк — это единственный город в мире. Но ньюйоркцы действительно несколько высокомерны и думают, что Манхэттен — это центр Вселенной. Большинство ньюйоркцев не могут себе даже представить, чтобы жить где-то в другом месте. — Он бросает на меня взгляд. — Это, звучит ужасно?

— Совсем нет. Я бы хотела жить в Манхэттене. — Я хотела сказать «в Сити», но побоялась, что это прозвучит слишком самонадеянно.

— А ты когда-нибудь там бывала?

— Раз или два, когда была маленькой. Мы со школой ездили в планетарий и смотрели на звезды.

— Я практически вырос между планетарием и Музеем естественной истории — раньше я все знал о звездах и динозаврах. Моя семья живет на Пятой авеню, и когда я был ребенком, то слышал, как по ночам в зоопарке Центрального парка рычат львы. Круто, да?

— Очень круто, — говорю я, растирая себе плечи: меня вдруг начинает знобить. И тут меня пронзает предчувствие — я обязательно буду жить в Манхэттене и слушать, как рычат львы в Центральном парке. Я пока не знаю, как это все осуществится, но что так будет, я даже не сомневаюсь.

— У твоей семьи свой дом? — глупо спрашиваю я. — Я думала, в Нью-Йорке все живут в апартаментах.

— Это и есть апартаменты, — говорит Джордж. — Классические восьмикомнатные, если быть точным. Еще в Нью-Йорке есть таунхаусы и браунстоуны[11]. Но все в Сити называют свое жилье домом, не спрашивай меня почему. Еще одно притворство, я предполагаю. — Он отрывается на секунду от дороги и улыбается мне. — Ты должна как-нибудь приехать ко мне в гости. Моя мать проводит все лето в своем доме в Саутхемптоне, поэтому в апартаментах никто не живет. В них четыре спальни, — быстро добавляет он, чтобы я не истолковала неправильно его предложение.

— Конечно, это было бы замечательно.

А если я смогу попасть на эти проклятые летние курсы, будет езде лучше. Если я, конечно, не уеду с Себастьяном во Францию, вместо всего этого.

— Эй, — говорит он. — Знаешь, я скучал по тебе.

— Тебе не следовало, Джордж, — скромно говорю я. — Ты ведь совсем меня не знаешь.

— Я знаю тебя достаточно, чтобы скучать по тебе. Тебя это смущает?

Я должна сказать ему, что у меня уже есть парень, но еще слишком рано, я едва его знаю, поэтому я улыбаюсь и ничего не говорю.

— Кэрри! — приветствует меня Айлин, старшая официантка в «Браунстоун», как будто я ее старая подруга. Она осматривает Джорджа с головы до ног и одобрительно качает головой.

Джордж изумлен.

— Тебя здесь знают? — спрашивает он, беря меня за руку, когда Айлин проводит нас к столику. Я загадочно киваю.

— Чем славится это место? — спрашивает он, открывая меню.

— «Мартини», — улыбаюсь я. — Неплох французский луковый суп и отбивные из барашка.

Джордж усмехается.

— Да — «Мартини» и нет — луковому супу. Это одно из тех блюд, которые американцы считают французским, но ни один уважающий себя француз никогда его не закажет в ресторане.

Я хмурюсь, он опять меня смутил. Интересно, сколько еще раз за вечер я вот так буду чувствовать себя дурочкой. Джордж заказывает улитки и кассуле[12]— все то, что я хотела заказать прошлым вечером, но не смогла, потому что Себастьян все выбрал сам.

— Я хочу узнать о тебе побольше, — говорит Джордж, беря меня за руку через стол.

Я осторожно вытаскиваю руку, притворяясь, что хочу сделать еще один глоток «Мартини».

— Что ты хочешь знать?

— Для начала — могу ли я ожидать, что увижу тебя в Брауне следующей осенью.

Я опускаю глаза.

— Мой отец хочет, чтобы я поступила в Браун, но мне всегда хотелось жить в Манхэттене. — И прежде чем я успеваю подумать, я рассказываю ему все о своей мечте стать писательницей и о том, как я пыталась попасть на летний литературный семинар в Нью Скул и как мне отказали.