Возвращение блудного папы - Лина Филимонова

— Да! Соня — мое счастье.

— И мое, — шепотом говорит он.

В этот момент я особенно остро жалею, что он все узнал.

После всего, что он мне сегодня сказал… После того, как он себя вел со мной все это время… Я вообще не хочу его видеть!

Я думала, он уедет. И мы с Соней снова останемся одни. Нам хорошо вдвоем! Мы привыкли. У нас свой мир, свои заботы и радости.

А теперь в нашу жизнь будет вмешиваться это недоразумение!

Он женат. Он не готов ни к чему серьезному. Может, для него это все — игрушки? Может, он и с Соней хочет поиграть в папу две недели и исчезнуть?

Я должна защитить свою девочку от разочарований, которые он может принести. Я не позволю ему сказать Соне правду, пока не пойму, что он этого достоин. Если, конечно, это когда-нибудь случится.

Что-то я очень сомневаюсь…

— Нам надо поговорить, — Алекс тянет меня за руку.

— Куда ты ее тянешь?

Рядом появляется Кирилл. Он немного остыл, но я вижу, что кулаки у него еще чешутся.

— Мальчики! — восклицает Марина и вклинивается между ними. — Вы же не будете драться?

— Конечно, не будут, — Марину отодвигает Олег и занимает ее место.

Он стоит лицом к Кириллу и говорит:

— Всегда можно просто поговорить…

— Вот именно! — повышает голос за его спиной Алекс. — Нам с Мышкой надо поговорить. А тут слишком многолюдно.

— И какой лапши ты хочешь ей навешать? — это снова Кирилл.

— Пусть поговорят, — слышу я голос мамы.

— Если надо — потом поговорим с тобой, — произносит Алекс, обращаясь к Кириллу.

— Обязательно поговорим!

Я в это время подхожу к маме, обнимаю ее, шепчу на ухо:

— Прости, что не сказала. Я думала, так будет правильно.

— Какая же ты у меня дурочка. — она гладит меня по голове.

А потом отпускает. И мы с Алексом идем за угол дома.

Держимся на расстоянии. Он теперь не пытается взять меня за руку, прижаться или приобнять. И правильно! Если бы он стал распускать руки, у меня бы появился отличный повод заехать ему в челюсть…

— Садись, — говорит он.

И подталкивает меня к скамейке, что стоит у ворот.

Что-то мне не нравится это командный тон. Что он о себе возомнил? Думает устроить мне допрос? Нет, Алекс, все будет не так.

Оправдываться я точно не буду.

Я сажусь. Он присаживается рядом. Разворачивается ко мне лицом. И заявляет:

— Я хочу участвовать в жизни своей дочери.

Говорит твердо, без своих обычных улыбок и ухмылок.

— Участвуй, — отвечаю я. — Только осторожно.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты через две недели уедешь. Не надо, чтобы она к тебе слишком привязывалась.

— Я вернусь!

— А полчаса назад ты говорил другое…

Алекс молчит, я почти вижу, как в его голове мучительно шевелятся извилины. Он не знает, что сказать. И снова повторяет:

— Я решу все проблемы и вернусь.

Теперь молчу я.

Еще полчаса назад я была бы счастлива услышать эти слова. Но теперь… Теперь все по-другому.

Ложка дорога к обеду!

А ты со своим обещанием явно опоздал.

- А теперь расскажи мне все.

Голос Алекса выводит меня из задумчивости.

— Что — все?

— Когда поняла, что беременна. Как решила, что будешь рожать. И почему за столько лет так никому и не призналась, что я отец.

— Да что теперь об этом говорить!

Я отвернулась.

Устроил тут мне допрос! Не хочу я ничего объяснять. Не хочу ворошить прошлое и вспоминать, как мне было страшно и трудно.

Алекс ждал. Я молчала.

Он решил продолжить:

— И главный вопрос: почему ты не сказала мне? Ладно, сначала ты не знала, где я. Были периоды, когда меня было не найти. Но, блин… я же возвращался из командировок. Я виделся с Кириллом. Ты сто раз могла сказать!

— Ты мне полчаса назад заявил, что не готов ни к чему серьезному. А теперь обвиняешь меня!

— Я не обвиняю. Если тебе так показалось, извини. Я просто потрясен. И я… я счастлив. И растерян. И я сожалею, что меня не было рядом. И да, я злюсь на тебя!

— А уж как я на тебя злюсь!

Я вскочила. Мне снова захотелось сделать то, что недавно сделал Кирилл: врезать Алексу по роже.

Допрашивает меня! Обвиняет!

— Если бы для тебя это было важно… Если бы ты хотел узнать — ты бы узнал! — кричу я.

— Как я мог даже предположить… — растерянно произносит он.

— Ты помнишь, как я пришла к тебе?

— Помню…

— Помнишь, что у нас было?

— Конечно. Мышка, я…

— Ты в курсе, что от этого бывают дети?!

— Я был в презервативе…

— Надо было надевать два! Три! Раз у тебя такие бешеные зубастые сперматозоиды — носи чугунный презерватив!

— Мышка, успокойся!

Алекс взял меня за руку, потянул обратно на скамейку. Я вырвала свою ладонь. Не надо меня трогать! Я не хочу, чтобы он ко мне прикасался.

В презервативе он был, видите ли!

Да я счастлива, что тот презерватив оказался таким непрочным! Потому что благодаря этому у меня появилась Сонечка…

Злит меня совсем не это. И мне очень интересно, что он ответит на мой главный вопрос.

— За эти семь лет ты ни разу не захотел меня увидеть? — снова почти кричу я.

Алекс

Хотел ли я ее увидеть?

Даже не знаю, что на это ответить.

Хотел? Слишком просто и ничего не объясняет.

Не хотел? Это неправда.

Я хотел ее увидеть, но не хотел, чтобы она видела меня… Потому что у меня с самого начала было это чувство: я не тот, кто ей нужен.

Она — радостный солнечный лучик.

А у меня внутри пусто и мрачно. Несмотря на всю браваду. Несмотря на привычку постоянно зубоскалить и клеить все, что движется.

Мышка стала для меня воспоминанием о беззаботной буйной юности. О тех временах, когда я хотел стать супергероем и спасать мир. Когда в моей голове царили романтические бредни, и я видел себя крутым мачо. Одиноким и суровым. А на самом деле был сопливым пацаном…

А, может, это все просто отмазки.