Академия Истины - Виктория Карелова

— Куда спешишь, глупая девчонка? — проскрежетал прямо в ухо знакомый голос.

Только после этого я с трудом смогла прошептать:

— Пожалуйста, я не хочу подслушивать, не хочу быть сильной, ничего не хочу…

— Неблагодарная! — рявкнул голос, и меня ощутимо встряхнули. — Замолчи, коли своего ума нет.

Я зажмурилась. Тут же послышался голос декана:

— …И все же она реагировала подозрительно спокойно! Мне даже показалось, что она все это уже знает!

— Откуда? Девочка еще толком не отошла после отравления, вот и реагирует вяло.

— Я бы не сказал! Упрашивала вполне активно. Может, плюнуть на все и вскрыть ей сознание?

— На мой взгляд, зря потратим силы. Давние знакомые уверены, что девочка довольно простодушна. Там вообще община на редкость праведная и во многом наивная, а уж ее семейка и вовсе оплот морали. Вряд ли девочка из подобной семьи может хранить такие тайны, которые тебе могут пригодиться.

— Ага, какие-то тайны ты все же признаешь!

— Да наверняка есть какие-нибудь сердечные томленья: не ее, так сестричек. Представляешь, десять сестер, и все такие же наивные!

— Десять? Скажи мне, что она — младшая!

— Не угадал: старшая!

— Великая Веритассия, пусть у остальных не будет дара! Я не переживу десяток таких же мормышек!

— Не принимай так близко к сердцу: ты всегда можешь уйти с поста декана!

— Добрый ты, я гляжу! Но какое, лживая Тьма, феерическое невезение: потратить пять дней на эту дыру, а удар получить здесь, где и не ждали.

— Умная скотина!

— Ты уверен, что это женщина?

— Я уверен, что слово «скотина» — женского рода.

— Тьфу на тебя! Кстати, а чего это все ты надо мной подтруниваешь, я что, лысый? Готов биться об заклад, что сердечко мормышки бьется быстрее при твоем приближении: вон как покраснела, стоило услышать твой голос.

— Пф! Вспомни, когда мы учились, девочки тоже вечно выдумывали какие-то страсти с участием мужчин в красивых бордовых мантиях. Просто так уж сложилось, что сейчас эти мантии на наших с тобой плечах! Пройдет. Тем более и друг детства там не такой уж и друг.

— Да ты что! А он не может быть причастен?

— Типичный деревенский валенок! Предлагал мне померить волны на реке!

— Ха-ха-ха!

Все стихло, только голос опять просипел:

— Видишь, ты чуть не выдала наш секрет! Глупая, глупая девчонка!

Опять включился свет. Я снова могла двигаться. Рядом со мной никого не было.

Колени подломились, и я съехала по стене на пол. Первой мыслью было бежать обратно в кабинет и рассказать все декану, но, пока приходила в себя, передумала: если бы обладатель скрипучего голоса, кем бы он ни был, хотел мне навредить, он уже мог как минимум трижды меня убить или покалечить, а декану придется рассказывать и о других подслушанных разговорах… Вряд ли у меня хватит духу обсуждать с кем-либо свое непристойное поведение. Особенно с самим магистром Кальдероном. Который, как выяснилось, изменив внешность, заявился на хутор и зачем-то выдавал себя за землемера… А значит, видел наш поцелуй с Семеном… О, как же мне стыдно, Великая Веритассия! Ну а голос… Не знаю, чего он хочет, но, возможно, искренне пытается помочь. Надо хоть попробовать в следующий раз попросить незнакомца показаться, может, будет не так страшно, а то пока он меня просто пугает.

Наконец я нашла в себе силы подняться и потихоньку двинулась в общежитие.

Вот и наступил день, которого все ждали, но все равно боялись: началась сессия. Правда, мне повезло: первый мой экзамен был назначен на завтра, так что оставались лишние сутки на подготовку. А вот Чеккина сегодня должна была сдавать вокал. Подруга еще с вечера обмотала шею шарфиком и наотрез отказалась его снимать, хотя я и выказывала опасения, что она во сне может случайно удавиться. Подруга вообще была на удивление серьезна, даже улыбаться перестала. После завтрака я искренне пожелала удачи ей и Питеру, который сегодня сдавал геометрию. Я так и не разобралась толком, для чего эта штука нужна: со слов Питера выходило, будто данная наука изучает разные предметы и их взаиморасположение в пространстве, но я никак не могла уразуметь, что в этом знании полезного. Послушать парня, так даже сумку собрать без той геометрии невозможно, однако ж, в наших краях о такой науке и слыхом не слыхали, но со складыванием вещей в суму или сундук как-то все умудрялись справиться.

Проводив Франческу до дверей факультета Искусства, я отправилась в свою комнату тренироваться наносить на лицо белила тонким слоем.

Только расставила на столе флакончики, как из-за окна раздалось задорное «пиррь-пиррь». Глянула сквозь стекло и не поверила глазам: прямо на цветущей яблоневой ветви сидела небольшая рыжеватая птичка с черно-голубыми сияющими полосками на крылышках. Соечка, вещунья, откуда же ты взялась посреди большого города? Мудрые люди говорят, что встреча с сойкой в ее день судьбоносна. Если птица прилетит под окошко, надобно идти за нею, потому как птаха укажет путь к счастью.

— Спасибо тебе, Великая Веритассия! — вознесла я благодарность богине, пославшей мне нежданный подарок. — Я бегу, союшка! — запахнула мантию и кинулась скорее на улицу.

Птичка словно меня и ждала. Она легко перепархивала с дерева на дерево, дразня яркими крылышками, на которых, по поверью, прятались небольшие зеркала. Кто сумеет заглянуть в соечье зеркальце, тот увидит свое будущее.

Я спешила следом за маленьким проводником, лишь изредка отрывая взгляд от птички, чтобы запомнить дорогу. Народу вокруг было немного, но и безлюдной территорию Академии тоже назвать нельзя. Так что я честно выполняла обещание, данное декану Дорэ: в одиночестве не гуляла.

Бежать за сойкой пришлось довольно долго: через парк, мимо ботанического сада, в дальнюю от административного здания часть Академии. Я уже даже начала волноваться, потому что людей вокруг становилось все меньше и меньше. Наконец птица порхнула в проход между двумя небольшими строениями, и вот тут я впервые замялась, не решаясь следовать дальше. Моему взгляду открылся пустынный двор, заросший густым кустарником. Сейчас ветви растений гнулись под тяжестью выпавшего снега, создавая сказочный волнистый узор. Меж кустов в глубоком снегу была протоптана тоненькая стежка, ведущая к дверям здания, стоящего в глубине двора. Строение было увито традиционным виноградом, поблескивающие на солнце снежные холмики очень красиво смотрелись на красных листочках. Виноград в Академии не скидывал листву даже в морозы. Видимо, он был заколдован так же, как и яблони около нашего общежития.

Меня смущало странное запустение, которым так и веяло от двора и непонятного здания, но сойка, будто издеваясь, выдала длинную трель и поскакала по кустам, разбрызгивая искрящиеся снежинки во все стороны. Стоять на одном месте было холодно: я не успела надеть шубку, кинувшись в погоню за вещуньей. Тоскливо оглянувшись через плечо, я сжала зубы, поплотнее запахнулась в мантию и нерешительно шагнула на узенькую дорожку.