Греческое общество второго тысячелетия до новой эры и его культура - Татьяна Васильевна Блаватская

к возникновению критского подворья в Угарите уже около XVII в. и к широкой волне минойского влияния в Египте в XIV в., сопровождались углублением знакомства с этими странами. Конечно, знания ахеян, касавшиеся прибрежных земель Египта и Передней Азии, во многом ограничивались субъективными восприятиями мореходов, но все же из них складывалось какое-то более общее географическое знание. Ахеяне в свою очередь рассказывали о своем мире и, видимо, этим нужно объяснить то, что в Египте знали о многих островах и городах Греции, что засвидетельствовано надписью около 1400 г., которая недавно найдена[442].

Расширение коммерческих связей в XV—XII вв., о котором красноречиво свидетельствуют изделия раннегреческих мастеров находимые в далеких землях[443], шло не только в южном и юго-восточном, но и в западном направлениях. Для ахейских мореходоа Италия и Сицилия были легко достижимы. Активное проникновение ранних греков в центральносредиземноморские территории сопровождалось не только ввозом туда микенской керамики, но и возникновением многих легенд об ахейских героях, перекочевавших в те или иные области будущей Великой Греции. Конечно, некоторые предания могли возникнуть как поздний повтор сравнительно небольшого числа древнейших мифов, но все же наличие первоначального ядра бесспорно засвидетельствовано материальными находками[444].

Итак, географический кругозор ахеян во второй половине II тысячелетия был достаточно широк, хотя глубина и достоверность знаний о тех или иных территориях была далеко не одинакова. Так, представления об островном мире Эгейского моря были весьма полными. Сведения об островах, сообщаемые в «Илиаде» (II, 671—680), позволяют сделать вывод, что поэтическая традиция довольно точно отразила политическую географию Додеканезского архипелага в микенские времена (вернее, в последний период, когда мелкие острова могли стать независимыми от более крупного Родоса)[445].

Менее точными были знания о дальних землях. Однако все берега[446] Восточного Средиземноморья достаточно известны — это следует из того, что в XIV в. из Фессалии (из Иолка) отправилась большая морская экспедиция в Колхиду, на восточном берегу Черного моря. Перенесение операций в черноморские воды показывает, что тогда ахейские династы хорошо представляли экономические и политические условия в близких странах Средиземноморья. Обстановка здесь была такова, что устраивать поход Аргонавтов в эти земли не имело никакого смысла. Появление легенды о походе Аргонавтов может служить ясным свидетельством того, что в XV — XIV вв. в Греции бытовали рассказы о богатствах колхидских земель.

Менее ясны общие взгляды ранних греков на строение Земли. В эпосе господствует представление о том, что все земли обтекает Океан, мировая река (Il., XVIII, 606—607) — такое понимание было наиболее логичным для ахейских мореходов.

* * *

Медицинские знания всегда особенно тщательно передавались из поколения в поколение. Судя по некоторым данным, врачебное дело в ахейской Греции стояло на большой высоте. В этом убеждают, например, следы великолепно произведенной в XVI в. до н. э. трепанации черепа, которые обнаружены у костяка молодого человека (№ 4) в могиле Гамма в Микенах[447]. Использование лечебных трав, таких, как мята, засвидетельствованное ахейскими документами, указывает, что наряду с хирургическими методами развивалось и терапевтическое лечение внутренних болезней.

Весьма интересны данные ахейского эпоса, согласно которому один из фессалийских царей, Махаон, династ обильной конями Трикки, был искусным врачевателем ран[448]. Вместе с братом своим Подалирием Махаон получил познания в медицине от отца, бога-врачевателя Асклепия. Обоих братьев как искусных врачей неоднократно упоминает эпос[449].

Даже раненые боги Аид и Арей должны обратиться к врачу, и Пеон их исцеляет (Il., V, 401, 899). Можно полагать, что описанные в «Илиаде» способы лечения (например, рану посыпают чем-то) более или менее точно соответствуют приемам врачевания во II тысячелетии до н. э.

Весьма интересно упоминание в «Илиаде» еще об одном, сведущем в медицине, — кентавре Хироне, наставнике Асклепия и Ахилла. Он не только владеет искусством врачевания, но также обладает даром прорицания. Образ кентавра в эпосе о Троянской войне представляется нам заимствованным из былин гораздо более Древних времен. Но интересна та связь, которую обнаруживает этот миф, между лекарским делом и прорицанием. Близость обеих профессий, видимо, существовала в Греции в очень раннее время.

То внимание, которое ахейские аэды и рапсоды уделили врачеванию и искусным в этом деле героям, лишь в небольшой степени отражает роль медицины в быту ранних греков.

Глава VI

БЫТ И ОБЫЧНОЕ ПРАВО

Прогресс в области знаний, естественно, привел к тому, что за тысячу лет после XXIII века раннегреческое общество претерпело серьезные изменения во всех сферах жизни. Параллельно происходили и сдвиги в быту.

Многие стороны тогдашней жизни остаются пока неизвестными. Но все же какое-то общее представление о культуре быта можно составить.

Изучая общественные настроения того времени, можно с большой уверенностью говорить о явном жизнелюбии и оптимистическом восприятии действительности. Такой «настрой» раннегреческого общества вполне закономерен — человек тогда умело пользовался крупными достижениями в производственной сфере и овладевал некоторыми ранее непонятными силами природы. В то же время медленная социальная дифференциация, которая наталкивалась на сопротивление греческой общины, и сравнительно слабый гнет молодой государственности не оказывали еще подавляющего воздействия на человеческий ум. Отсюда то особое жизнеутверждающее настроение, которое пронизывает весь быт ранних греков. Оно сказывается и в том, какими глазами смотрели люди на окружающий их мир[450], Однако в конце изучаемого периода в умонастроениях греков появились иные тенденции. Росписи танагрских ларнаков XIII в. показывают, что даже рядовые мастера проникновенно передавали трагические эмоции изображаемых людей.

По массовости раннегреческая керамика занимает первое место среди имеющихся источников. Общий характер ее убеждает, что яркая и красочная посуда была неизменным атрибутом быта ранних греков. Конечно, роскошные вазы стиля «камерес» (Крит, Среднеминойский-I период) были доступны наиболее зажиточным слоям критского населения, равно как и великолепные большие амфоры «дворцового стиля», которыми владели ахейские басилеи и знать в XV—XIV вв. Но даже довольно простая с незначительной росписью посуда, изготовленная рядовыми гончарами, веселит взор своей полихромией и пластичностью формы, удобной в повседневном обращении[451].

И другие обиходные вещи, вышедшие из рук раннегреческих мастеров, свидетельствуют, что их продукция потреблялась людьми, которые прежде всего ценили полезные и удобные в употреблении предметы. Иными словами, от ремесленников требовали изделий, облегчавших жизнь и делавших ее возможно более приятной. Надо сказать, что представления греков II тысячелетия об удобствах жизни были весьма разносторонними и достаточно разработанными. Как и ныне, в Греции эпохи бронзы чрезвычайно ценилась чистая свежая вода. Из хороших источников воду вели по трубам в населенные пункты. Великолепный образец ахейского водопровода раскрыт на акрополе Пилоса