Абсолютное доказательство - Питер Джеймс

– Да. Ясно. – Англичанин взглянул на часы. – Хорошо, приду завтра утром.

– После одиннадцати. С утра у меня пилатес, не хочу из-за вас пропускать.

– Хорошо. Но пока, может быть, взглянете… – Он протянул Тони флэшку.

– Взгляну, когда увижу деньги. И никаких больше споров о цене.

– Ладно, ладно, понял. Никаких споров о цене. Вы правы, у моего босса карманы в самом деле очень глубокие.

– Это чтобы в карманный бильярд играть? – ухмыльнулся Тони.

Англичанин проглотил еще одну осу. Затем сказал:

– У вас отличные рекомендации, и я думал…

– Кончайте болтать. Я на эту чушь не покупаюсь. Приходите завтра – или ищите себе другого.

– Хорошо. Приду завтра после одиннадцати. С деньгами.

– Вот и молодец. А теперь вали.

Понедельник, 27 февраля

Первые годы своей журналистской карьеры Росс провел репортером в брайтонской газете «Аргус». Затем перешел в экономический и финансовый отдел «Дейли мейл», но надолго там не задержался. Оттуда попал в отдел расследований «Санди таймс» – и там-то, как сам говорил, наконец научился настоящей журналистике и понял, что его по-настоящему интересует. Однако три года назад, устав от общения с редакторами и прочим газетным начальством, решил уйти в свободное плавание. Имоджен его поддержала.

И хоть порой бывало одиноко и не хватало привычной редакционной суеты, о принятом решении Росс не жалел.

Правда, к работе из дома пришлось долго привыкать. Хоть он и наслаждался тем, что теперь сам себе хозяин, что может ходить небритым и писать, о чем хочет, бывали дни, когда ему казалось, что время тянется невыносимо долго. Угнетало отсутствие расписания, и Росс с радостью хватался за любую повседневную рутину – будь то просмотр газет и корреспонденции или прием заказов из интернет-магазинов. И обязательная долгая прогулка с Монти.

В прежние времена почту приносили каждый день ровно в десять утра. Недавно старый почтальон вышел на пенсию, а новый к своим обязанностям относился куда более халатно – и порой почта задерживалась до полудня, а то и позже. Так вышло и сегодня. Однако утром Росс не скучал – принимал, одну за другой, три посылки с «Амазона», причем две из них довольно громоздкие.

Открыв посылки, он сложил их содержимое у задней стены встроенного гаража, который они с женой использовали и как склад. Имоджен дома не было, и Росс этому только радовался – объяснять жене, что он такое купил и зачем, ему вовсе не хотелось.

Позже, когда он сидел за столом и сочинял ответ редактору, предложившему ему разобраться в финансовых и налоговых делах одного торгового магната, недавно возведенного в рыцарское достоинство, снизу донеслось звяканье крышки почтового ящика и громкий лай Монти.

А вот и почта, сказал себе Росс. Взглянул на часы – 12.35 – и пошел вниз. В самом деле, на коврике у двери лежала толстая пачка писем, перехваченная резинкой.

Росс отнес почту на кухню и начал просматривать. Пухлый конверт от бухгалтера (и в нем, скорее всего, ничего хорошего), конверт, адресованный Имоджен, извещение из налоговой, и в самом низу стопки – аккуратный конвертик с бирмингемской почтовой маркой и адресом, написанным от руки.

Этот аккуратный мелкий почерк Росс сразу узнал.

Конверт для Имоджен он положил на стол в холле, а остальное отнес к себе, сел за стол и вскрыл письмо от Кука.

Вот что он там прочел:

Росс перечитал письмо. Да, все верно.

– Вот это удача! – проговорил он вслух. – Спасибо вам, Гарри, за предусмотрительность!

Однако внутри у него все тряслось, и когда в дверь позвонили, он едва не подпрыгнул на месте.

Выглянув из окна, увидел грузовик с логотипом службы доставки. Еще одна посылка! Он сложил письмо и поспешил вниз.

Расписавшись и забрав посылку, Росс повел Монти на прогулку. Пересек по пешеходному переходу шоссе А27 и начал подниматься по склону холма к Чаттри – мемориалу солдат-сикхов, которые умерли от ран, полученных на полях Первой мировой войны.

Росс любил эти сумрачные бескрайние поля, широкие гранитные ступени и белую беседку, похожую на храм. Нигде ему так хорошо не думалось, как здесь. Вот и сейчас он спустил радостного Монти с поводка, чтобы тот вволю побегал по полю, а сам задумался.

Разумеется, старик был сумасшедшим. Это единственное разумное объяснение. Иначе и быть не может. И все же…

И все же эта мысль не давала ему покоя. Что, если – как бы невероятно это ни звучало – покойный Гарри Кук был прав?

«Девять метров к югу повернуть налево…»

Надо дать старику шанс, говорил себе Росс. Последний шанс. Если и это окажется пустышкой, – черт с ним, финита.

Завтра вечером, во вторник, у Имоджен собрание книжного клуба. Очень удачно. Если повезет, он вернется домой даже раньше нее – хотя, впрочем, это вряд ли. При мысли о том, что ему предстоит, Росс нервничал – однако понимал: если он этого не сделает, всю оставшуюся жизнь будет корить себя и гадать о том, что упустил.

Немало беспокоила его и свежевскопанная земля на склоне холма, неподалеку от Колодца Чаши. Если Кук говорил правду, выходит, там рылся кто-то другой. Кто-то еще идет по следу?

Что, если этот неизвестный – или неизвестные – уже нашли Грааль?

Да нет, вряд ли. Тогда, значит, все еще ищут.

А что, если за ним следят? Надеются, что Росс приведет их к цели?

Вернувшись домой, Хантер взял ключи и бумажник и поехал в городок Льюс, расположенный милях в десяти от Брайтона. В Льюсе, в историческом центре города, работал блошиный рынок, где можно было найти абсолютно все – от старинной мебели до хозяйственной утвари и безделушек; в основном вещи начала и середины XX века, недостаточно старые и ценные, чтобы считать их антиквариатом, но и не полный хлам.

Всего через несколько минут Росс нашел там то, что искал.

Понедельник, 27 февраля