Умирать подано - Андрей Кивинов

Сергей поравнялся с пацанами, до кромки причала осталось метра четыре…

– А-а-а-а! – вырвался из глотки дикий вопль. Стоп, машина. Полный назад! Айсберг! Вентилятору показалось, что к голени правой ноги приложились раскаленной железкой. Раненой птицей он спикировал вниз, едва успев подставить руки, но все равно пропахав носом настил. Скривился от нестерпимой боли, схватившись за «копыто». Подуть на синячок не получилось.

Один из рыбачков бросил на причал короткий ломик-тормоз, прыгнул на ушибленного Вентилятора и прижал коленом его шею к доскам, а второй схватил руки и начал зачем-то выкручивать пальцы. Через пять секунд подбежавшие опера защелкнули на руках вконец отупевшего Анохина «Нежность».

– Спасибо, пацаны. Выручили. Прямо спецы. Как клев-то? Много вытащили?

– Хера в ступе, – рыбачок, так ловко обращающийся с ломиком, поддал ногой ведро, из которого выплеснулась грязная вода.

– А чего ж вы тут ловите-то?

Вот его и ловим, – второй ткнул пальцем продолжающего стонать Вентилятора. – Макс, я, кажется, ему ногу сломал.

– У него вторая есть, – резонно ответил Макс. Появился проморгавшийся Плахов с покрасневшим, как помидор, «таблом», направо-налево отплевывающийся и сморкающийся. Виригин, судя по воплям, доносившимся с берега, временно выбыл из строя.

– Попал Ильюха… Ему вместе с шарами зрение отшибло. Ну как вы? Пушку не скинул? Макс, обшмонай-ка этого спринтера.

Безумный Макс расстегнул спортивную куртку Вентилятора, ощупал торс, выудил небольшой револьвер, положил на причал и продолжил проверку карманов.

– Сунь взад, – приказал Плахов. – Сейчас с понятыми изымем, чтоб не вонял потом.

– Ад-во-ка-та, – выдавил чуть опомнившийся от боли Анохин. – Суки позорные…

– Сука – не наука! Можешь жаловаться. А адвокат вон на берегу по тебе плачет в позе краба. У него и так проблемы со здоровьем кое-каких органов, а теперь просто «SOS». Он тебе и права, и обязанности разъяснит. Колюнь, сгоняй-ка на завод, там сторож скучает, пусть понятым поработает, ну и еще кого пошукай.

Мумий Тролль натянул футболку и умчался на завод, воодушевленный удачей. Наконец-то они отличились! Опер Главка не справился, а они сделали! Надо было этому десантнику и вторую рогу сломать, чтобы не прыгал больше.

Плахов вернулся к раненому другу. Виригин сидел на песке, прислонившись спиной к забору и как-то отрешенно-тупо глядел в небо. И что-то бормотал. Судя по тому, что из позы краба он вышел и перестал пугать ворон своим богатырским ревом, ему стало лучше. Игорь опустился рядом, вытащил из виригинской куртки пачку сигарет, зажигалку и прикурил. Вероника сидела на траве и размазывала сопли по лицу.

– Скажи, Илья, ты знаешь, что такое бациллус пестис?

– Не-е-е…

– Это микроб, вызывающий острое инфекционное заболевание под названием «чума». У человека, заболевшего чумой, начинается лихорадка, его знобит, появляются опухоли в паху. На коже выступают пятна темного цвета. Часто чуму называли бубонной.

– Да?

– Да. Греческое слово «бубон» означает «пах». В семнадцатом веке от рук чумы погибла половина населения французского города Лион.

– Откуда знаешь?

– Это должен знать каждый. К тому же в детстве я болел чумкой.

– Ты это вообще к чему?

– Просто так.

– А-а-а.

Виригин пошевелил нижними конечностями, но тут же скорчился, как от взятой в рот незрелой рябины. Расстегнул рубаху, прижал ладошку к волосатой груди.

– Если б ты знал, старина, как мне плохо.

– «Брук Бонд»! Он вернет тебя к жизни, поднимет настроение, научит кататься на коньках.

– Так просто? Даже обидно. Ну чо, поймали смотрю, кузнечика Сережу? Пускай жужжит-молится диверсант. А это что за пацаны?

– Не узнал? Безумный Макс да Колька Мумий Тролль, опера наши.

– А что они тут делали?

– Я отправил. Они тут с одиннадцати парятся.

– Зачем?

– Рыбу, блин, ловят. Наверное, тебе не только низ, но и верх отшибло. Как зачем? Во-первых, местность наблюдали, во-вторых, Вентилятор вряд ли стал бы при свидетелях Верку мочить. А как бы мы ее иначе прикрыли? Этот хрен, похоже, здесь и собирался ее грохнуть, один приехал, без братвы. Макс его еще в двенадцать засек, когда он по берегу ползал.

– Ну, грохнул бы… Было бы за что арестовать, – вялым голосом цинично подметил Виригин.

Вероника не слышала последней фразы, иначе могла бы плохо подумать о старшем оперуполномоченном уголовного розыска.

– А мне чего не сказал, конспиратор таили? – продолжал страдать от физической и душевной боли старший оперуполномоченный.

– Не успел. – Плахову не хотелось затевать долгие споры о вреде стукачества и безоговорочном доверии в ментовском братстве.

– Теперь твои пацаны на весь город разметут, кого задержали. Через час все газеты отстучат, что есть подозреваемый по Салтыкову. А еще через час подозреваемый махнет нам ручкой и скажет: «Бай-бай». Таких Вентиляторов надо по-тихому брать, по-тихому приземлять, а уж потом на доклад топать и перед фактом ставить. Тогда еще есть какой-то шанс, труднее обратный ход дать. Нам ведь начальство что велело? Велело судимых на причастность проверять по предложенной схеме. Вот и проверяйте.

– Ни Макс, ни Колька не знают, кого задержали. Я ж не дурнее некоторых. А им только дай кому-нибудь ноги переломать. Им это счастье…

Плахов пустил пару дымовых колечек.

– О чем они там базарили-то, на причале? Илья по-прежнему разговаривал, глядя на небо боясь не то что голову повернуть, но и глаз скосить – каждое движение отдавалось резкой болью в поврежденном месте.

– Да хрен его знает. У меня проводок приемнике отпаялся по дороге. Сейчас у Верки спросим.

Со стороны завода показался Колюня, ведя на буксире сторожа и какого-то ханыжного вида мужичка.

– О, Мумий Тролль понятых откопал, пойду актик составлю. У козла ствол на кармане. Плахов поднялся, отряхивая брюки.

– Боевой?

– Семен Семеныч…

– Ага, стало быть, есть у нас методы против Кости Сапрыкина. – Илья оторвал руку от груди и, опираясь на стенку, занял вертикальное положение. – Давай оформляй изъятие за незаконную игру на бильярде, а я с ним в отделе ох как поговорю…

Независимый репортер Артем Карасев готовил покушение. На самого себя. Покушение кукольное, не взаправдашнее, жить пока хотелось, и жить достойно. Планируемая акция могла бы здорово повысить уровень народной любви К несгибаемому трибуну. Мафия мстит за нанесенный по ее гнилому организму смелый удар! Мафия не хочет новых ударов. Заткнуть рот, запугать, затравить, загасить – это единственный способ действий озверевших беспределыциков-бандитов…