Корпоративное бессознательное - Александр Андронин

И ещё много такого, о чём он даже не подозревал.

Протягивая провода в медблок, перебирая выгоревшие платы, подключая стекло, Кеорт был уверен, что готов обнаружить в своем собственном теле всё то, что предполагал Эгер. Сейчас он понимал, что всё это время втайне надеялся на другое – не найти ничего.

Лицо в зеркале задрожало и перекосилось, будто томограф вдруг вышел из строя. Разрез под глазом ещё не затянулся, и по щеке скатилась кровавая слеза.

«Посторонние предметы. – Кеорт проглотил вязкую слюну, почему-то отдающую горьким пеплом. – Посторонние предметы у меня внутри».

Один на сердце. Тонкий, почти как лист бумаги, и такой же гибкий. Раскинутые в стороны тонкие отростки обхватывали сердечную мышцу, делая устройство похожим на паука. Всё это двигалось в такт сердцебиению.

Еще два – на надпочечниках, похожие на наросты.

Под кожей головы что-то похожее на пузыри, растянутые в блины толщиной не больше миллиметра. Пузыри были эластичными, скорее всего, из мягкого полимера, судя по их синему цвету. Томограф окрашивал всё в зависимости от плотности: чем плотнее ткань или материал, тем темнее цвет.

Пузыри проминались под пальцами, хотя голова в этих местах ощущалось вполне обычно. От них сквозь кости черепа вели в мозг тонкие нити; они переплетались, ветвились; часть уходила в глубь мозга, другая часть шла к устройству в шее, у самого основания черепа. Оно было не больше ногтя большого пальца, и плотное, судя по очень тёмному цвету на томограмме.

Ещё что-то было в районе ушей – подковообразные объекты у слуховых проходов.

Глаза действительно содержали искусственные элементы – пластиковые, судя по цвету в отражении. Вокруг радужки томограф нарисовал тонкие ободки, похожие на те, что были видны в глазах у Эгера.

«Откуда это всё? Кто это сделал со мной? Почему я ничего об этом не знаю?»

Кеорт снова и снова прощупывал взглядом своё отражение. И продолжал находить новое.

В тканях торса обнаружились раневые каналы – судя по всему, старые. Кожа в тех местах, где должны были быть шрамы от ранений, была чистой и гладкой.

Он наклонился ближе к стеклу. Изображение в зеркале стало четче, и он разглядел тонкий шрам, тянущийся от уха к челюстному суставу. Шрам продолжался вдоль челюсти к подбородку, и дальше. И было еще несколько шрамов, таких же тонких, почти незаметных – у кромки волос, у носа, вокруг глазниц.

Лицо, которое он видел в зеркале – с широкими скулами, твердым подбородком и высоким лбом, – оно подверглось пластической операции. Похоже, даже нескольким.

«Я сошел с ума. Я вижу в себе такое, чего не могу объяснить».

Ослепительно сверкнула вспышка перед глазами. Изображение в зеркале исчезло, его вытеснил синеватый свет. От страшной головной боли затошнило. Кеорт схватился за края стекла, чтобы не упасть.

Когда он раскрыл глаза, то увидел в зеркале уже не себя. И он был уже не в тёмном медблоке на заброшенной станции.

…Маленькая, ярко освещённая комната. Свет с потолка бьёт прямо в глаза так сильно, что они бы слезились, если бы были обыкновенными. Он здесь не один. Он хочет уйти, но знает, что его не выпустят. Ему не позволят встать, пройти по коридору, подняться по лестнице и выйти наружу, под открытое небо. Не дадут побежать по каменистой земле прочь, как можно дальше отсюда.

…Большой стол с ремнями для рук и ног. Инструменты на столе. Какие-то люди стоят у него за спиной.

…Что-то тяжелое на голове. Виски сдавливает и обжигает знакомым холодом. Он не может пошевелиться, он способен двигать только глазами. Он уже знает, что будет дальше.

Боль. Много боли.

Он пытается не смотреть на светильник на потолке, отводит глаза. Взгляд упирается в логотип на стене. Раскинувший руки витрувианский человек, заключённый в круг.

Дальше всё тонет в ослепительной бело-синей вспышке.

Небритое испуганное лицо в зеркале претерпевало странные метаморфозы. Оно становилось прозрачным, сквозь кожу проглядывало другое лицо – узкое и вытянутое, с острым подбородком, с рельефным римским профилем – чужое и знакомое. Процесс не останавливался, под вторым лицом виделось третье, за ним четвёртое… Кеорт изо всех сил сдавил края томографа, так что стекло впилось в ладони. Он хотел сломать его голыми руками, чтобы в зеркале отражалось только его собственное лицо, а болезненный бред разлетелся на тысячу осколков. Сломать, пока его лицо не растворилось в отражении, как в кислоте, а он сам не превратился в искажённое отражение.

– Не ожидал увидеть такое.

Чужой голос произнёс его мысли вслух. Кеорт оглянулся. В дверном проёме стоял Эгер. Кеорт не заметил, как тот вошёл.

Кеорт отпустил стекло и потёр ладони. На них остались глубокие багровые полосы.

– Зачем ты… – Слова с трудом выходили из пересохшего горла. – Давно ты здесь?

Эгер не ответил, подошёл к томографу. Звук его шагов прокатился по помещению, смешиваясь с гудением оборудования. Эгер встал между зеркалом и томографом и начал разглядывать Кеорта сквозь стекло. Кеорт неловким движением попытался закрыть от него лицо, чтобы специалист не увидел сквозь томограф множество ликов под его кожей, и только потом глянул в зеркало.

Там отражалось только одно лицо – худое и небритое, исполненное недоумения. Рядом в зеркале маячила физиономия Эгера. Выражение его лица можно было описать двумя словами – острое любопытство.

– У тебя, оказывается, богатый внутренний мир, – сказал специалист. – Я знал, что ты что-то скрываешь, но такого не ожидал.

Он пристально посмотрел Кеорту в глаза.

– Ты, однако, удивлён ещё больше.

Кеорт промолчал в ответ.

Эгер окинул взглядом медблок. Рядом с томографом всё было в беспорядке: терминал вскрыт, локальный сервер наполовину разобран, рядом в кучу свалены системные блоки. На первый взгляд было похоже, будто в медблок забрался сумасшедший и распотрошил всё, до чего смог дотянуться, но это было не так. Кеорт точно знал, что делал, когда менял сгоревшие платы, узлы, процессоры и менял их на исправные.

Специалист вернулся к зеркалу, рассматривая то, что не увидел, стоя в дверях. Отражение было ярким и пёстрым, томограмма была похожа на мозаику, составленную из разноцветных кусочков.

– Ты сейчас получаешь неслабую дозу облучения, – произнёс Эгер, кивнув на развороченный терминал томографа.

Кеорт пожал плечами. Ему не удалось починить регулятор мощности, и он подсоединил стекло к терминалу напрямую, минуя неисправный регулятор. Из-за этого аппарат всё время работал на полную мощность и действительно облучал, но Кеорт об этом не думал. Он не мог отвести взгляд от картинки, нарисованной томографом.

– Странно, – сказал Эгер. – Ты вроде бы не врал, когда говорил, что ты простой работник, инженер-механик, и имплантатов у тебя нет… С чего-то ты ведь стал среди ночи, разворотил тут всё… Хотел убедиться, значит. С другой стороны…