И горы смотрят сверху - Майя Гельфанд

– Да, да. В комплект с ушепробивателем «Чистоухом» вы получите супернасадки, а также комплект из супермягких щеточек.

– А что это?

– Наши супермягкие щеточки залезают к вам в уши и, пока вы слушаете свою любимую музыку или занимаетесь домашними делами, убирают оттуда все, что там скопилось.

– Какая прелесть!

– Но и это еще не все. В добавление к щеточкам вы получите супернежный мешочек для хранения «Чистоуха». В этом мешочке можно хранить все что угодно. И даже больше!

– Это, наверное, очень дорого?

– Что вы! Сущие пустяки. Всего 98 долларов плюс пересылка и налоги, и «Чистоух» со щеточками и мешочком – ваш. Очень выгодное предложение! Внимание: зарядное устройство для суперушепробивателя в набор не входит…

– Это что? – Мама, суровая, как суд божий, прервала просмотр телевизора на самом интересном месте. – Что это, я тебя спрашиваю? – В руках она держала мой розовый фантастический шарфик.

– Шарф. Шелковый, – ответила я.

– А это? – Она вытащила из кармана халата мое потрясающей красоты кольцо.

– Это… кольцо.

– Откуда? Это же стоит кучу денег!

– Ну да, стоит… – Я начала панически соображать, какой ответ дать матери. Признаться ей в том, что на этот шарфик я потратила четверть своей зарплаты – деньги, на которые мы могли питаться десять дней? Сказать, что кольцо я выиграла у старухи в карты? Или соврать? Или придумать другое оправдание? Что делать?

– Мама, я… я не могу тебе сказать, откуда, – с этими словами я аккуратно выудила кольцо из ее рук.

Мамино лицо преобразилось. В глазах блеснуло любопытство, губы искривились в улыбке.

– Интересно, почему?

– Ну, не могу, и все.

Господи, зачем я купила этот шарфик? Мне и пойти-то в нем некуда. Разве что к старухе, подтирать ее дряблый зад.

– Что-то ты в последнее время от меня скрываешь. Уходишь, не сказав куда, возвращаешься с дорогими подарками.

– Нет, мама, правда. Я ничего не скрываю. Просто… Ну, не могу сказать, и все.

– Да я ради тебя… А ты так… Ну, и держи свою тряпку! – мама зло бросила шарфик мне под ноги, и он беспомощно распластался по полу.

Я бережно подняла его. Шарфик был по-прежнему невероятно красивым. Я осторожно приблизилась к маленькому зеркалу. Примерила его. Шелковая ткань заиграла в лучах солнца. Розовые цвета эффектно оттеняли мою кожу, мягкое прикосновение шелка зажигало блеск в глазах, губы, казалось, тоже обрели нежный розовый оттенок. Нет, я не могла отказаться от такой красоты!

Я спрятала его глубоко в шкаф, твердо решив надевать только по праздникам и на особо важные случаи. Которых в моей жизни никогда не случалось…

* * *

…Айдар рос в атмосфере печали. Его мать, Карлыгаш[33], была молодая еще женщина, измученная жизнью в нищете и унижении. В семнадцать лет ее выдали замуж, заплатив солидный калым. Мужем ее стал Бахтияр – маленький, худой, вертлявый мужичок с вытаращенными глупыми и пустыми глазенками, удивленно глядящими на окружающий мир, и беззубым ртом, из которого вечно текла слюна. Из родного аула она переехала в соседний, к родственникам мужа, где сразу же пришлась не по нраву байбише, свекрови. Та возненавидела молодую невестку за своенравность и «дикость» – и оказалась права. Юная Карлыгаш, едва родив своего первенца, которого назвали Айдаром, и отдав, как полагается, на воспитание родителям мужа, решила удрать из опостылевшего, полного унижений и лишений дома. Рано утром, когда люди в ауле спали и лишь сидящие на привязи собаки уныло и вяло брехали, она собрала свои нехитрые пожитки, села на коня и ускакала в город. Наивная и решительная, она надеялась, что сможет избежать погони, затеряться среди городской толпы и навсегда покончить со своим прошлым. Но этого не произошло. Ее нагнали, жестоко избили и вернули обратно, в мужнин аул.

Но времена уже были не те, что прежде. Старые семейные устои рушились, новые порядки все громче заявляли о себе, роды распадались, аулы срастались с городами. И страдать в ненавистной юрте с жестокой свекровью долго не пришлось. Сначала сгинул отец мужа. Он ушел на жайляу – дальнее пастбище – да так и не вернулся. Лишь прибежала блеющая овца, будто бы пытавшаяся объяснить, что стряслось с хозяином, да ее слушать не стали – зарезали, справили поминки и продолжили жить дальше. Затем Аллах прибрал к себе и беспощадную байбише. Потом царские власти призвали на службу в армию старших братьев Бахтияра. Его самого признали негодным по причине хромоты (нет, из-за непроходимой глупости, считала сама Карлыгаш). И ее мечта наконец осуществилась – семья переехала в город.

Айдар, который после смерти бабушки и дедушки вернулся к родителям, сразу же оказался лишним. Он был болезненным и нервным мальчиком, погруженным в свои мечты, необщительным и ранимым. Никогда не мог выполнить никакое, даже самое нехитрое поручение – набрать воды из колодца, нарубить дров, растопить печь, – не порвав штанов, не разбив себе лоб или не окатив кипятком кого-то из младших. От него исходило ощущение неудачи и заведомого провала. Он ничего не умел делать правильно, и все валилось из его рук, будто из дырявого ведра. Кроме того, Айдар вечно ходил с соплями и кашлем, а зимой и вовсе не выбирался из саманного домика, потому что, во-первых, на него не было обуви, а во-вторых, не было никакой гарантии, что он вернется целым, а не замерзнет где-нибудь по дороге. В сердцах мать Карлыгаш иногда кричала ему:

– Да чтоб ты ушел и не вернулся, несчастное ты создание! Вот выгнала бы тебя на мороз, гадина ты такая, да рука не поднимается! Слава Аллаху, бережет он тебя, волчье вымя!

Отец его, Бахтияр, – полная материна противоположность – был настолько слабым человеком, что даже и не пытался вмешаться в невеселое течение семейной жизни. Он служил раскройщиком ткани в лавке у портного-еврея, толстого и добродушного Хаима, который держал его скорее из жалости, чем из надобности. Казах, выросший на земле, привыкший к запаху конского навоза и полыни, степному ветру и унылому пейзажу, настолько протяженному, что глаз не мог его охватить, тосковал в городе. Все ему было чуждо: и тесные, узкие улицы, и душные, дурно пахнущие харчевни, и люди, люди, люди, которые были повсюду, – шумные, потные, крикливые. Тихий, простоватый, неумелый Бахтияр никак не мог освоить трудную работу раскройщика, поэтому чаще всего деятельность его сводилась к тому, чтобы подносить портному ножницы и иглы, одевать и раздевать заказчиков и разносить готовое платье по адресам. Платил Хаим ничтожно мало, так что заработанного едва хватало на пропитание. Поэтому несчастный Бахтияр носился как угорелый, пытаясь заработать еще хоть немного. Благо ноги его были быстры, а движения проворны, и, отправляясь относить очередной заказ клиенту, он по дороге успевал выполнить еще несколько поручений, за что и получал пару грошей.