Черты и силуэты прошлого - правительство и общественность в царствование Николая II глазами современника - Владимир Иосифович Гурко

выше проект Сипягина. Приведу для примера и другой случай другого свойства, а именно дело о составленном инженером Балинским проекте сооружения метрополитена в Петербурге[162]. Проект этот был грандиозный — осуществление его требовало ни много ни мало как 380 миллионов рублей. О значительности этой суммы можно судить по тому, что заключавшиеся нами в ту эпоху государственные займы никогда не достигали такой суммы, не превышая обыкновенно 200 миллионов рублей. Между тем иностранные капиталисты, согласные финансировать это предприятие, желали получить правительственную гарантию, не помню, в каком размере про — центов на влагаемый в это дело ими капитал. Витте, разумеется, против этого восстал, но Балинский успел заручиться весьма солидными сторонниками, весьма разнообразного общественного положения. Его поддерживал состоявший с ним в дружеских отношениях Горемыкин, за него же усиленно ходатайствовала небезызвестная балерина Кшесинская. Через ее посред ство проект Балинского получил предварительное одобрение свыше, выраженное в весьма решительной резолюции. Добился каким-то образом Балинский и сочувствия Сипя-гина, бывшего в то время министром внутренних дел. Провалить это дело при таких условиях Витте единолично не решился и прибег к испытанному средству — образованию особого при Государственном совете совещания под председательством Сельского. Совещание это не замедлило дать определенно отрицательный отзыв на представленный ему проект, высказавшись, однако, за оплату Балинскому расходов по сос — тавлению проекта в размере, если память мне не изменяет, 100 тысяч рублей. Проект Балинского представлял, однако, по — видимому, значительные достоинства. Судить об этом можно в особенности по тому, что иностранные капиталисты, после отказа в гарантии, выразили согласие на осуществление проекта и без казенной гарантии, при условии предоставления им права беспошлинного ввоза необходимых для сооружения метрополитена материалов и частей, но Витте и это признал (уже впоследствии единолично) недопустимым.

Ближайшему и притом нередко весьма тщательному во всех их подробностях обсуждению подвергались законопроекты в департаментах Государственного совета. Среди членов, заседавших в департаментах, имелись специалисты по всем главнейшим отраслям государственного управления, и отказать им в добросовестном изучении проектов и стремлении изменить их к лучшему отнюдь нельзя. По вопросам финансовым и экономическим такими специалистами за взятый мною период считались В.В.Верховский, Н.В.Шидловский и Ф.Г.Тер-нер.

Верховский — талантливый, речистый и даже блестящий в своих репликах — не был, однако, серьезным экономистом и принадлежал к категории дилетантов, слишком легко все схватывающих, так сказать, на лету, чтобы дать себе труд углубиться в серьезное изучение предмета. Он был известен в Совете как ярый противник Витте и его финансовой политики. Выделился он в этом отношении в особенности при рассмотрении Советом проекта о введении в России золотой валюты. Невзирая на то что он занимал в то время лишь должность товарища главноуправляющего учреждениями императрицы Марии[163] — Протасова-Бахметьева — и собственно членом Государственного совета не состоял, ему тем не менее удалось, благодаря тому, что он постоянно заменял в Совете своего шефа, сплотить против проекта настолько значительную группу членов Совета, что Витте пришлось взять свой проект из Государственного совета и затем провести эту меру непосредственно Высочайшим указом. В последние годы описываемого мною времени Верховский уже значительно сдал и, хотя по-прежнему возражал почти против всех мер, предлагавшихся Министерством финансов, уже не имел прежней энергии и, во всяком случае, не был лидером оппозиции против Витте. Его выступления понемногу все больше приобретали характер выпадов, а не серьезной критики.

Значительно менее талантливый и тоже не обладавший серьезными познаниями в области экономики — насколько помнится, он вообще имел лишь домашнее образование — Н.В.Шидловский[164] отличался дотошностью и входил в тщательное рассмотрение всех подробностей проекта, вплоть до редакции его отдельных статей. Последнее объяснялось его прежней службой в Государственной канцелярии, где он был статс-секретарем одного из департаментов и благодаря этому близко знаком с законодательной техникой. Шидловский был также противником политики Витте, и представителям Министерства финансов в департаментах Совета приходилось постоянно вести с ним словесную полемику.

Более беспристрастным, можно сказать, бесстрастным участником прений по финансовым вопросам был Тернер. Бывший профессор Петербургского университета, перу кото — рого принадлежало несколько небезынтересных исследований по экономическим вопросам[165], Тернер стремился подвергать ученому анализу отражающиеся на народной жизни проекты экономического либо финансового характера. От науки он, однако, уже к этому времени несколько отстал и вообще заметно устарел, так что большого впечатления своими речами не производил и значительным влиянием не пользовался.

Как бы то ни было, вопросы сметные и податные подвергались при участии как означенных, так и некоторых других лиц тщательному обсуждению, а касавшиеся их проекты испытывали значительные изменения в сторону их несомненного улучшения. Достаточно упомянуть в этом отношении утвержденное в 1898 г. положение о промысловом налоге, составлявшее первую попытку ввести у нас прогрессивное подоходное обложение, по крайней мере, в отношении крупных, обязанных публичной отчетностью предприятий[166].

По вопросам управления и вообще внутренней политики, а также по вопросам школьным и учебным наиболее видную роль играл А.А.Сабуров — министр народного просвещения в последние годы царствования Александра II. Являясь наиболее решительным и ярким представителем либерального течения в Государственном совете, он мало вдавался в подробности обсуждавшихся законопроектов, ограничиваясь обыкновенно критикой лишь наиболее реакционных его правил. Блеском речь его не отличалась — говорил он медленно и как-то вяло, причем избегал всяких личных нападок и обостренных с кем-либо пререканий. Влияние Сабурова, а оно, несомненно, было, проявлялось преимущественно за кулисами, в «кулуарах» Государственного совета, где вообще обыкновенно происходили сговоры и соглашения между сторонниками отдельных мне — ний, в особенности же с представителями ведомств. Впрочем, либеральная оппозиция имела и частные совещания у себя по квартирам, конечно отнюдь не оформленные. Среди лиц, назначенных в полном составе тою же властью, не могло быть и речи об образовании чего-либо похожего на политическую партию, тем более стоящую в оппозиции к правительству.

Положение членов Совета, стремившихся отстаивать права общественности, было вообще очень трудное. Всякие попытки в этом направлении признавались в то время чуть что не революционными. Доходило это до такой степени, что когда однажды по обсуждавшемуся проекту земским учреждениям представлялось какое-то новое право (к сожалению, не припомню, какое именно), введенное в журнал департаментов указание на значение земских учреждений и вообще общественной инициативы было статс-секретарем департамента Философовым почти целиком исключено, хотя Философов сам был земским гласным и притом сторонником местного самоуправления. Если принять во внимание, что журналы департаментов Совета опубликованию отнюдь не подлежали и дальше Общего собрания Совета никуда не шли, а просто сдавались в архив, приведенный факт нельзя не