Страсть и притворство - Сьюзен Джи Хейно

— Спасибо, — сказал он и направился по делам.

Пенелопа была рада, что на том разговор закончился.

Ей не хотелось даже думать об этом. План, казавшийся поначалу таким замечательным, нравился ей все меньше и меньше.

— Слава Богу, что ты успела возвратиться, пока не начался дождь, — сказала Мария, как только Пенелопа вошла в свою комнату.

— Да, я очень рада, что вернулась. Ты не поверишь, что со мной сегодня приключилось!

Марию признание подруги, похоже, не тронуло, как должно было бы тронуть лучшую подругу. Более того, Пенелопе показалось, что она уловила тень неодобрения.

— Пожалуй, я могу поверить чему угодно, — промолвила Мария. — Я видела, как ты на улице позволила этому человеку вольности.

— Боже, Мария, не строй из себя такую скромницу Я уже объясняла, что лорд Гарри должен притворяться влюбленным женихом, так что…

— О, я знаю, как ты это объясняешь, Пенелопа. Но притворство значит осыпать тебя комплиментами на публике, открывать для тебя двери, отодвигать стул за обеденным столом. Нет, то, что я только что видела, выходит за рамки притворства.

Пенелопа почувствовала, что краснеет, и поспешила найти себе занятия: сняла шляпку и перчатки и повесила шаль на крюк за дверью. Мария не должна была видеть, что из-за лорда Гарри она краснеет. Это было бы равносильно признанию, что притворство лорда Гарри доставляет ей удовольствие.

К счастью, безобразная шаль все же пригодилась, отвлекла Марию от обличительной тирады, которую та собиралась произнести.

— Святые небеса! Ты купила это уродство?

— Я не покупала, — сообщила Пенелопа радостно. — Это сделал лорд Гарри, играя роль жениха. Очевидно, хозяин лавки сказал ему, что я восхищалась ею.

Пенелопа надеялась, что сложившаяся ситуация заставит Марию забыть о необходимости читать нотации.

— Значит, он еще преподносит тебе подарки?

— Это часть игры, Мария. Мне говорили, что женихи часто преподносят подарки своим возлюбленным.

— Берегись, Пенелопа. Возможно, лорд Гарри уже забыл, что всего лишь играет роль любовника.

— Не будь глупенькой. Лорд Гарри не влюблен в меня.

— Конечно, не влюблен. Никому не придет в голову, что он влюблен! Поэтому все выглядит ужасно. Неужели ты не видишь?

— Я вижу, что ты все слишком близко принимаешь к сердцу.

— Слишком близко принимаю к сердцу? Мне кажется, у лорда Гарри сложилось впечатление, что он волен делать с тобой все, что хочет, что ты сама ему это разрешила. Тут есть что принимать близко к сердцу.

— Лорд Гарри отлично владеет ситуацией и хорошо понимает суть договоренности.

— Да, я только что наблюдала, как отлично он владеет твоей ситуацией. И кажется, вполне этим доволен.

Пенелопа сделала вид, будто не поняла намека подруги.

— У нас просто взаимная договоренность, вот и все.

Но Мария уже разошлась не на шутку. Это было видно невооруженным глазом.

— Нуда, взаимная договоренность, как же! Он использует тебя, Пенелопа, и ты ничего не делаешь, чтобы остановить его.

— Ты из-за этого, Мария, примчалась ко мне сегодня без сопровождения? Не взяв даже тетку, чтобы лезть в мои дела и читать мне нотации?

— Не совсем, но теперь вижу, что это тоже необходимо.

— Очень хорошо, ты выполнила свой долг и выразила свою озабоченность. Считай, что отругала меня. А теперь признайся, зачем на самом деле приехала.

Мария будто растерялась. Пенелопа ждала, наблюдая, как по лицу подруги проносятся, сменяя друг друга, выражения озабоченности, сомнения, отчаяния и безысходности. Пенелопа не могла даже представить, что собиралась сказать Мария, но это, очевидно, требовало особых усилий. Оставалось надеяться, что она не будет учить ее уму-разуму.

— Э-э… ты едешь на бал к леди Берлингтон? — спросила наконец Мария.

Это, безусловно, не стоило всех тех эмоций, что нашли отражение на лице девушки. Какой воистину спад накала.

— Да, собираюсь поехать.

— Прекрасно, — кивнула Мария. — Значит, повеселимся.

— Надеюсь.

— Несомненно.

— Безусловно.

Возникла новая пауза, прежде чем Мария продолжила:

— А ты уже решила, что наденешь?

— Да.

— О!

Мария снова кивнула и опять замолчала.

— Хочешь, чтобы рассказала? — поинтересовалась Пенелопа.

— Само собой! Расскажи, пожалуйста.

— Я надену новое белое платье, прошитое золотыми нитями.

— Да, очень мило, — произнесла Мария, но Пенелопа усомнилась в том, что подруга ее услышала.

— И еще думаю надеть мои туфли из золотистого атласа, хотя носила их в прошлом сезоне.

— Превосходно, — обронила Мария, лениво теребя рукав своего платья.

— Еще матушка сказала, что я могу позаимствовать ее тюрбан, в котором она выходила на прошлой неделе в театр.

— Да, он тебе идет.

— Еще я решила украсить его яркими перьями семи футов высотой.

— Да, конечно, очень хорошо.

— На самом деле я подумала, что лучше водружу на голову живого павлина и буду прогуливаться по Гайд-парку в костюме Наполеона.

— Хм, да, было бы самое то…

— Мария, ты же не слушаешь меня! Бога ради, что с тобой сегодня происходит?

— Что? Ничего. Зачем обвинять меня в том, что со мной что-то происходит сегодня?

— Я не обвиняю, я волнуюсь за тебя. Я понимаю, что ты должна была поворчать на меня. Подруга обязана хоть немного переживать. Но сама почему-то не хочешь признаться, что привело тебя ко мне. Я знаю, что ты здесь не для того, чтобы узнать, что я собираюсь надеть на бал.

Мария наконец встрепенулась и со вздохом сплела ладони.

— По правде говоря, из-за этого тоже. Я действительно хотела узнать, что ты наденешь.

— Но тогда почему не слушала? Очевидно, за этим стоит что-то еще.

— Дело в том, что ты всегда так чудесно выглядишь, когда отправляешься куда-то. Ты посещаешь все балы, и на каждом краше тебя нет. Я… я просто надеялась, может, ты подскажешь, как мне хотя бы чуть-чуть улучшить свой внешний облик.

Пенелопа готова была услышать что угодно, только не это. Тем более от Марии! Ее подруга никогда не придавала значения столь тривиальным вещам, как внешность или кто кого красивее, и тому подобным женским глупостям. Во всяком случае, никак этого не выражала. Разумеется, они обсуждали внешний вид других дам, но Пенелопа впервые почувствовала, что это волнует непосредственно саму Марию.