Опасная ложь - Юлия Гетта



Когда первый шок после звонка Захарова проходит, я вдруг отчетливо осознаю, что он пытается мной манипулировать. Все эти фразы, про то, что ему теперь конец, и про то, как сильно он за меня беспокоится и не хочет втягивать — просто чушь собачья. Не хотел бы — не втягивал. Ему это нужно, и, вполне возможно, что месть за моего отца тут вообще не причем. Просто удобный предлог, чтобы задействовать меня в своих планах. Я на минуту представила, чтобы папа таким образом использовал дочь своего друга в каких-нибудь темных делах, и меня передернуло… Нет, отец бы никогда не поступил так с чужим ребенком. Даже если бы этот ребенок сам активно нарывался. Чертов Захаров скользкий тип, а ведь я никогда не испытывала к нему доверия. Почему сейчас вдруг доверилась?

Каким образом он вернет мне бизнес отца, даже если я найду нужные ему документы на другие компании Баженова? Ведь папино дело как раз принадлежит ему на законных основаниях. И самый главный вопрос, если Баженов действительно такой страшный человек, как Захаров о нем говорит, то почему он не боится, что тот его и после отжатия бизнеса не сможет грохнуть? Не считает же он, что сам «дьявол во плоти» вместе с этими активами растеряет всю свою хватку и возможности? Как-то слишком наивно и самонадеянно так полагать.

Нет, Захаров совершенно точно ведет какую-то свою игру. Даже если Баженов сука и мразь, даже если он заслуживает этого с лихвой, я не стану принимать в этом участие. Нельзя играть в игру, правил которой не знаешь. С меня хватит.

К тому же, вполне вероятно, что сам Захаров ничем не лучше Баженова. А может даже хуже. По крайней мере, сейчас Роман Евгеньевич намеревается сделать примерно то же самое, что Баженов сделал с моим отцом. А ведь у Константина Владимировича тоже есть дочь… Что будет с ней, если у её папы начнутся такие проблемы?

Взгляд падает на томики «Гарри Поттера», уютно расположившиеся на ворохе подушек. Я долго смотрю на них, вспоминая печальный взгляд Милы. Мы с ней в чем-то похожи. Только я уже взрослая, а она совсем еще ребенок. И как же не хочется этой милой девчонке моей судьбы.

«Мигера» приносит ужин строго по расписанию. Ставит поднос на туалетный столик, аккуратно раскладывает приборы, а я наблюдаю за ней, и чувствую, как в горле образуется ком, а руки начинают предательски подрагивать от волнения.

— Светлана… — приходится прочистить горло, потому что голос звучит слишком осипшим. — Светлана, мне необходимо поговорить с Константином Владимировичем. Он дома?

— Да, — отвечает девушка, оставив приборы в покое и развернувшись всем корпусом ко мне. — Я сообщу ему. Если он сможет вас принять, то вернусь и провожу к нему.

— Передайте ему, пожалуйста, что вопрос срочный.

Моя надсмотрщица кивает и уходит, а я занимаю место за столиком и пытаюсь поесть, но кусок не лезет в горло от нарастающего волнения. Кое-как силой запихиваю в себя несколько ломтиков овощей из салата, и отодвигаю поднос с едой. Надо бы собраться.

Все эти два с половиной дня я так и хожу в полюбившемся белом халате, что нашла тут же, в ванной комнате. По моей просьбе Светлана сдавала весь мой немногочисленный гардероб в химчистку, и теперь дышащие свежестью вещи висят аккуратным рядком в шкафу, но выбрать что-то из них для разговора с Баженовым невероятно сложно.

Откуда-то Захаров знает о моих перемещениях внутри дома, а это значит, что среди персонала есть его человек. Это может быть кто угодно, например, та же «мигера», и мне, наверное, стоит хотя бы сделать вид, что я собираюсь соблазнять хозяина дома.

Поэтому останавливаю свой выбор на голубом шелковом платье чуть выше колена. Собственно, это единственное платье, которое у меня осталось.

Косметика в наличии тоже имеется, но прихорашиваться ради Баженова у меня не поднимается рука. Поэтому только слегка прохожусь спонжем с бронзовой пудрой по синякам, и распустив волосы, тщательно расчесываю их. На ноги обуваю балетки, сажусь на краешек кровати и жду.

Телефон с отключенным звуком спрятала под подушку, намеренно не собираясь брать его с собой. Упомянутое Романом Евгеньевичем приложение я пока не установила, но в последнее время у меня развилась фобия всяких подслушивающих устройств. К тому же, этот телефон дал мне Захаров.

Светлана возвращается, чтобы забрать посуду, и сообщает, что Константин Владимирович пока занят и просил меня подождать. После этого девушка уходит, вновь оставляя меня одну. Терпение — точно не мой конек. Проходит несколько часов ожидания, и я уже нахожусь на грани срыва из-за непрерывного нервного напряжения, в котором нахожусь все это время, но «мигера» так и не приходит за мной. Начинают одолевать сомнения, а передала ли она вообще Баженову мою просьбу? Что, если она тоже враг, и с какой-то неизвестной для меня целью тянет время?

Может, я уже страдаю лёгкой формой паранойи, и на ровном месте мне мерещится заговор, но хочется узнать это наверняка. Я решаю проверить. В конце концов, меня не заперли здесь, и по дому «разрешили» передвигаться в случае острой необходимости. Так я и поступлю.

Осторожно приоткрываю дверь и, прежде чем выйти, оглядываю коридор. Убеждаюсь, что никого нет, и только после этого выхожу и едва не на цыпочках иду в знакомом направлении через огромные безлюдные комнаты. Принимаю решение в первую очередь заглянуть в кабинет Баженова, последние два раза мы встречались именно там, и что-то мне подсказывает, что хозяин дома проводит в этом месте много своего времени.

Дверь кабинета плотно закрыта, и первое желание — постучать, но рука так и замирает возле, не решаясь нарушить тишину в помещении. Не знаю, там он или нет, но уже одна вероятность скорой встречи с ним заставляет мое сердце загромыхать в груди, как сумасшедшее. Словами не передать, как бесит такая реакция моего тела, неужели я настолько его боюсь? Так ведь не сделал же он мне ничего за все это время, и вряд ли сейчас что-то сделает. И чего трястись? Но голос рассудка успокоиться не помогает, и я отчаянно злюсь на саму себя.

Резко выдыхаю, стучу несколько раз и сразу толкаю дверь кабинета, решительно врываясь внутрь.

Мне везет, поиски очень быстро увенчались успехом — Баженов действительно внутри, сидит на привычном месте за своим столом, но… он не один. Меня встречают сразу два мужских взгляда. Второй принадлежит взрослому темноволосому мужчине с неприятными чертами лица, одетому в джинсы и свободную льняную рубашку. Он сидит в расслабленной позе, вальяжно закинув ногу на ногу, на том самом стуле, где уже дважды доводилось восседать мне самой.

Похоже, у Баженова гости. Потому что деловой эту встречу точно не назовёшь — перед ними на столе стоит бутылка виски, ведерко со льдом, и два круглых бокала с толстым дном и брутальной огранкой.

Мужчина в джинсах смотрит на меня с любопытством, ощупывая внимательным, цепким, и словно оценивающим взглядом, от которого мне становится не по себе. А Баженов, как обычно, смотрит так, будто мечтает прибить на месте.