Смерть как средство от бессонницы - Павел Агалаков

— Михалыч, думаю, что это нужно будет отдать Фельдману. — Копылов покачал листками перед лицом Ильина.

— Да, конечно. Это будет правильно, — растерянно пробормотал Андрей. — Верно, Фельдману. Да, ему.

— С тобой точно все нормально?

— Нет. Не знаю. В голове гудит.

— Ты меня, конечно, извини, но мне кажется, что Юлия Максимовна тоже сейчас испытывает нечто подобное.

— Что? — Ильин рассеянно посмотрел на Копылова.

— Я говорю, влюбился ты, — протянул Алексей. — Да и она к тебе неровно дышит.

— Ты о чем? — приходя в себя, спросил Андрей.

— Да о том! Ступор, Михалыч, на пустом месте не появляется. И вообще, — Копылов сделал паузу, подбирая слова. — Пригласил бы ты Юлию Максимовну прогуляться. Сходите в ресторан, в киношку, цветы там и всякое такое. А? Как думаешь? Неплохую идею я подкинул?

— Не получится, — резко сказал Ильин.

— Это почему? — удивился Алексей.

— На то есть свои причины, — пробормотал Андрей и нахмурился.

— Может, поделишься? Тогда проще будет выработать стратегию.

— Послушай, Казанова недоделанный! — взорвался Ильин. — Иди-ка ты к Фельдману. Не то еще дальше пошлю!

— Чего ты так вскипел? Я же просто хочу помочь. Сколько можно бобылем прозябать? Тебе, чай, уж не шестнадцать годков.

— А вот это тебя вообще не касается. Приказ ясен?

— Так точно, товарищ подполковник. Есть идти к Фельдману. — Копылов вскочил и вытянулся по стойке «смирно». — Но сперва позвольте мне высказать свои соображения.

— Ты когда-нибудь перестанешь паясничать? — спросил Ильин, вздохнул и покачал головой.

— Так можно высказаться или нет?

— Да сядь ты уже! Стоишь тут над душой, прямо как почетный караул у мавзолея.

Копылов сел на стул и подпер ладонью подбородок.

— Я тебе так скажу, — начал Алексей. — Если женщина открыла тебе нечто сокровенное, это значит, что ты ей небезразличен. Она видит в тебе опору, надежное плечо и понимающего человека.

— Ты это серьезно?

— Серьезней некуда. Поверь, я в женщинах разбираюсь, как Паганини в струнах для скрипки. Ты думаешь, что она ради задания очертя голову в салон побежала?

— Конечно.

— Она сделала это для того, чтобы ты в ней женщину увидел, причем поскорей. Ты когда-нибудь замечал за собой, как на нее смотришь?

— И как же?

— С отцовской заботой. Словно перед тобой не взрослый человек, а ребенок, у которого детские проблемы. Ты о них знаешь, но дал честное пионерское не говорить ее матери.

Ильин задумчиво опустил глаза.

— А вот она это замечает и, уж поверь, чувствует себя не очень. Плюс твое положение начальника и все такое.

— А это тут при чем? — встрепенулся Андрей.

— Нет, Михалыч, в психологии преступников ты разбираться мастак, а в женской, увы, дилетант. Скажи мне, как ты нас всех называешь?

— Ну, Леха, Миша, — перечислил Андрей.

— А ее? — Копылов вопросительно уставился на Ильина.

— Юлия Максимовна, — сконфуженно ответил Андрей.

— Юлия Максимовна, — прогудел Алексей, передразнивая Ильина. — Ей что, на пенсию пора? Нет. Она молодая, привлекательная, умная. А ты ее по имени-отчеству! Тем более что она прикомандирована к нам временно, пока Красавина в больнице. Заметь, что должности у вас одинаковые. Я бы даже сказал, ее повыше будет. Все-таки она заместитель Ивана Митрофановича.

— И что ты этим хочешь сказать?

— Вспомни, как она просила тебя ее называть?

— По имени. Юлия, — немного призадумавшись, ответил Ильин.

— А ты? — снова загундел Копылов. — Если получится. Ладно мы с Михой. Нам до вас как до Пекина, но вы-то одного поля кактусы.

— Значит, ты предлагаешь мне называть ее Юлией? — озадаченно спросил Андрей.

— Для начала да, — подтвердил Копылов. — Дальше посмотрим. Ладно, пойду я к Фельдману. — Он встал и направился к выходу.

— Правда, так заметно? — остановил его вопросом Ильин.

— Ты о чем? — переспросил Алексей.

— Ну, это… — Андрей похлопал себя по груди в области сердца.

— Твои ступоры? — уточнил Копылов и улыбнулся.

Ильин кивнул.

— Есть немного. Я пойду?

— Да, давай, — сказал Андрей, потирая висок.

Ильин сидел за столом и размышлял над словами Копылова. Странное, непонятное чувство терзало его душу. Неужели он, гуру Михалыч, как прозвали его сослуживцы из убойного отдела, стал впадать в оцепенение при виде красивой женщины? Подполковник Ильин, не раз сталкивавшийся нос к носу с матерыми преступниками, маньяками, рецидивистами, чувствует себя как мальчишка в присутствии этой женщины, пусть и прикомандированной, но все же подчиненной ему. Что же делать с этой занозой, засевшей в его сердце? Голова продолжала гудеть, виски — пульсировать.

— Стоп! — резко сказал он себе. — Давай рассуждать логически. Любви на свете не существует, это все обычные химические процессы организма. Вспомни, когда ты учился в школе милиции, с тобой тоже приключилась такая чехарда. Ты даже собирался жениться на Ленке из строевой части. А помнишь, как ты был рад, что не сделал ей предложение, до того как узнал о том, что в ее постели бывали не только курсанты, но и добрая половина преподавательского состава. Хотя ты тоже тогда считал, что это любовь. Бр-р!.. — Ильин передернулся. — Да, пронесло тогда. Но это совсем другое. Она не Ленка. Была замужем, имела ребенка. Потом муж погиб, а ребенка вообще убили на ее глазах. Может, Леха прав, и я действительно отношусь к ней как отец? Наверное, стоит присмотреться получше. Копылов сказал, что женщина открывает свои сокровенные тайны мужчине, когда видит в нем опору. Если это правда, значит, я ей тоже не безразличен…

— Андрей Михайлович, простите, что отрываю вас от ваших рассуждений, — проговорил голос Ивана Митрофановича из селектора. — Но не могли бы вы обратить на меня внимание?

Ильин вздрогнул от неожиданности. Погруженный в свои мысли, он даже не заметил, как включился селектор. Еще хуже было то, что он разговаривал сам с собой вслух.

«Вот блин! — подумал Андрей. — Так вперся. Интересно, с какого момента он слушает?»

— Добрый день, Иван Митрофанович! Слушаю вас.

— Прекрасно. А то я было подумал, что случайно настроился на радио, и там передают спектакль. Причем одного актера, — с явной улыбкой произнес Михалев.

— Простите, Иван Митрофанович, задумался…

— О смысле жизни? — перебил Ильина голос из селектора. — Понимаю. Но давайте ненадолго отложим личное. Скажем, до раскрытия дела. Как, согласны?